Елена Пономарева: «Геройские люди — эти самые музыканты»

Владимир БАЙКОВ. Яков КАЦНЕЛЬСОН. Муромская встреча 2015-го

Фотографии Николая Елистратова и Владимира Гурина

Женька — умная. Женька — теоретик. Консерваторские знания просто так не проходят. Накапливаются) Когда-то — в прошлом веке! — вместе учились. Я жила в Женькином доме чаще, чем в общежитии. На маленькой уютной, тёплой и вкусной кухне у меня всегда было своё местечко. Галина Николаевна — мама — красивая-весёлая-молодая-энергичная — удивлялась моим привычкам, но не мешала окунать кусок белого хлеба с маслом в сахарный песок. Надо было ещё плотно прижать, чтобы все сладкие кристаллики впились в масло — это самое вкусное… Жилось нам хорошо, словно каждый день за окном светило ослепительное солнце…

За двадцать лет существования моей филармонии Женька часто завидовала, собиралась в гости, но приехала впервые. Это — знамение! Как правило, после концерта все, даже очень образованные, начитанные, с музыкальной школой в прошлом слушатели единодушны — слов нет. (Журналисты не в счёт!) Украдкой смахивают слезу, сдерживают шумное дыхание… У Женьки слова есть. Смотри выше.

Небольшое вступление или по-учёному — преамбула.

Женька — она же Евгения Валентиновна — приехала с друзьями из областного центра и концерт послушать, и святые места навестить. Так вот.

«Благовещенский монастырь, тишина, безлюдье. Икона „Утоли моя печали“. И бесшумное, почти мистическое появление двух музыкантов, ради выступления которых смогла вырваться из воронки будничной суеты… Ну это ли не чудо?!!»

Всё это с восторгом сначала было рассказано по телефону. «Представляешь! Кого сейчас встретили… Скромные такие…»

Это о наших музыкантах, московских гостях Владимире Байкове и Якове Кацнельсоне.

Теперь собственно о концерте. О субъективных впечатлениях друга-музыканта, об увиденном и услышанном, не претендуя на неоспоримую истину.

Цитирую…

«Программа концерта заинтриговала своим содержанием и ещё больше заинтриговала содержанием первого отделения (когда ты прислала мне порядок произведений). Совершенно замечательная, соразмерная, гармоничная конструкция получилась. Столь разные по стилю, эпохе композиторы были объединены темой истинной (а не мнимой, показушной) духовности, некоей надмирностью содержания, хотя и тесно связанные с земным житием. И хотя свиридовская музыка как бы более " локальна» с географической и этнической точки зрения, но свободный и естественный выход её темы за пределы традиционной для русского искусства «Петербуржья», на равных созвучна музыке Баха. Мне, как не очень искушенному слушателю, давно не встречались столь насыщенные и гармоничные по содержанию программы…

Первое отделение вызвало особый интерес, т. к. Свиридова слышала, а у Баха много для меня нового. Сама выстроенность хороша и понятна. Очень интересная музыка партиты. Хоральная прелюдия и ария — там все от текста (немецкого не знаю, по начальным словам, в принципе, можно догадаться, но если будет время, надо поподробнее вникнуть). Сицилиана, наверное, самый узнаваемый номер (но мне не по душе переложение для фортепиано, как-то громоздко, не очень изящно…) Шикарное обрамление Прелюдией и фугой.

Лирическое отступление: я тут случайно наткнулась на дискуссию по поводу этой фуги на каком- то форуме. Суть спора — тройная фуга или нет. Спорил органист из Германии и наш теоретик — музыковед. Наш победил. Я сама не знала, что есть тройная фуга и фуга на три темы, что не одно и тоже. Так вот здесь у Баха фуга на три темы, но не тройная фуга, которая предполагает обязательное одновременное проведение всех тем ПОЛНОСТЬЮ. Но это так, к слову…

Про исполнение. Больше всего захватила Партита. Филигранность линий, выверенность звуковая, темповая! В прелюдии (начальной) и в хоральной прелюдии ощущала временами какую- то размытость и штриховую и звуковую — как эффект грязной педали. Я не знаю, с чем это связано, может, с состоянием рояля…(Да, не знает Женька о состоянии нашего рояля. Очень концертная «Эстония», сто лет в обед. Внешне, конечно, напоминает Рояль, по сути — дальний бледный родственник. Эх, нет в Муроме хорошего инструмента!) В фуге немного не хватило большего единства всех разделов, но все- таки надо учитывать, что произведение изначально органное. В целом — Яков покорил музыкальным мышлением, отсутствием стремления ко всякого рода внешним эффектам…

Второе отделение. Здесь для меня была интересна не только музыка, но и интерпретация. Момент какой-то опаски имел место, т. к. наслушалась уже Хворостовского (цикл ему и посвящен, впервые исполнен в Лондоне в Вигмор -холле в мае 1996 года в присутствии автора), но к большому удовольствию все опаски сгинули после того, как уже на третьей песне поползли мурашки по спине (воот такие!) Какая огромная внутренняя самоотдача, опять же избегание эффектов и Свое отношение к этой «зацепляющей» за самое живое в человеке музыке.

Браво и за «бисы»! А всё обрамляющий и утверждающий Ми-бемоль мажор (в Органной мессе имеющий и сакральное значение — три бемоля, Фуга на ТРИ темы и Троица!) сразил меня наповал.

Вот чем хорош настоящий концерт? Не только полученным удовольствием, но желанием размышлять на темы, воплощенными в музыке ещё некоторое время (хочется подольше). Поэтому я сердечно благодарю за настоящую Радость, тебя, замечательных музыкантов, всех, кто тебе помогает! Только не согласна с выражением «кусок счастья» У счастья не бывает кусков, правда. Оно очень цельное, но короткое, зато составляет «память сердца». Цалую!»

Елена Пономарёва цитировала своего беззаветного друга Евгению Куприянову (Владимир).

P. S.

В московской консерватории одно время самым обсуждаемым предметом интерьера были стулья Малого зала. Ругали их за жуткую скипучесть. Дожили и мы.

Зал Дворца культуры 1100-летия Мурома — главный-парадный-очень красивый-большой-в центре города — при всех его несомненных достоинствах НЕ КОНЦЕРТНЫЙ зал. Акустика, конструкция, обилие тяжёлых тканей… Строился как театральный — таким и получился. Играть, звучать — тяжело. Всё обволакивается плотным войлоком, а не парит и резонирует, как бы всем хотелось. О достоинствах муромских роялей сказать нечего. Их нет. Достоинств. Так теперь и стульям, вернее, стулу для пианиста досталось. Кому приходилось бывать на сцене и играть на рояле, знают, как важно удобное, надёжное место для сидения. К рангу подвига отнесли слушатели выступление в таком неакустическом зале, игру на старой концертной «Эстонии», сидение на жутком стуле («Ещё бОльший подвиг — играть Такую Программу на ТАКОМ СТУЛЕ» — Е. В. Куприянова, она же — Женька)

… Геройские люди — эти самые музыканты. По всем статьям так выходит.

И совсем в заключение

Сергей Леонидович Кротов — умнейший из умнейших — один из друзей-слушателей. Ему слово.

«Чудесный вчерашний музыкальный вечер, потрясающий все возможные эмоции концерт! Первое отделение. Яков Кацнельсон. Выше всяких похвал — мастер, высокий художник, великолепный музыкант, умеющий захватить собой весь зал, на одном дыхании слушающий гениального Баха! Я вспоминал свою любимую Европу и легко парил над ее чудесными городами. Была какая-то радость и одновременно грусть, но приятная! Порой наворачивались слезы, но слезы счастья, от происходившего на сцене! Было очень хорошо, как в Европе! Да, я еще подумал: „А Бах, все-таки был человек, или что-то на много ступеней выше?“ Все потрясло до самых глубин души и сердца! Второе отделение. Мощь приятного баритона Владимира Байкова поразила невероятно! То, как он передал весь трагизм и боль русского человека, как тонко и умело певец делал акценты на музыкальных фразах, дополнительно подчеркивая смысл музыки Георгия Свиридова и стихов Александра Блока, не могло никого оставить равнодушным, заставляя вместе с ним страдать и переживать! Поэтому несмолкаемым аплодисментам не было конца, да только артистам тоже нужно отдыхать. Одним словом — не концерт, а сказка в двух частях — со счастливым концом и не очень…

P. S. Неприятный осадок от незаполненного зала и (позор!) от сломанного, ободранного стула для пианиста, который любезно был предоставлен администрацией ДК! Стыдно товарищи, стыдно! Леонид Васильевич и могущественный начальник по фамилии Козлов, ну сделайте же с этим стулом что-нибудь! (Лучше совсем его выбросить!)»

Елена Пономарева