Басовый инстинкт

Российский бас Ильдар Абдразаков активно востребован в лучших оперных домах Европы и Америки. По итогам 2016 года он стал лауреатом премии Casta Diva в номинации «Певец года». Критики оценили его роли Мефистофеля в «Фаусте» на Зальцбургском фестивале, Филиппа II в. «Дон Карлосе» (дебют в Большом театре России), Линдорфа, Коппелиуса, Дапертутто, Миракля в «Сказках Гофмана» в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко.

Завершив в декабре свои продолжительные московские гастроли, певец отправился в Мюнхен репетировать короля Филиппа в «Дон Карлосе» Верди, которого вскоре исполнит и в лондонском Ковент-Гардене. А в начале февраля его ждет титульная партия в «Князе Игоре» Бородина в постановке Дмитрия Чернякова в Национальной опере Голландии в Амстердаме. О том, каково быть лучшим басом мира, Ильдар Абдразаков рассказал «Российской газете».

Вы сегодня имеете звание лучшего оперного баса мира, вас стремятся заполучить и Ковент-Гарден, и Опера Бастий, и Баварская опера, и Венская опера. Такой спрос связан, думаю, еще и с вашей исполнительской стабильностью?

Ильдар Абдразаков: Я полностью отдаюсь профессии. Но, вне сомнений, сегодня много прекрасных голосов. Есть Рене Папе, которому нет равных в немецкой музыке, великолепный Ферруччо Фурланетто. Стабильность — это большое качество для певца, признак владения мастерством. Часто нестабильных певцов серьезные оперные дома и приглашать боятся, потому что в один день он поет прекрасно, а в другой спектакль проваливается.

При всей интенсивности выступлений вы в целом очень бережно относитесь к своему голосу?

Ильдар Абдразаков: Ой, не знаю (улыбается). Надо бы бережно, но я не помню, когда последний раз по-настоящему отдыхал, восстанавливался. Необходимо отдохнуть на море, куда-нибудь поехать с семьей. Несколько случайных дней — не отдых. Недели две-три, чтобы ни о чем не думать, не учить новую программу. Поскольку полноценного отдыха не получается, когда сидишь беспрестанно с клавиром и учишь. Но я благодарен всем возможностям, которые у меня сейчас есть.

В спектакль меня вводил сам Титель, который оказался невероятно открытым к диалогу

Предыдущий год вы завершили в Москве?

Ильдар Абдразаков:Декабрь у меня получился московским. По приглашению Большого театра и Дмитрия Хворостовского я выступил в партии короля Филиппа в «Дон Карлосе» Верди. Идеей Дмитрия было собрать в этом спектакле круг не просто коллег, но близких друзей, хорошо друг друга знающих. С Дмитрием я неоднократно выступал в его фестивальных концертных проектах, а в оперном спектакле — прежде ни разу. К сожалению, не довелось выступить с ним и в этот раз по состоянию его здоровья, но я уверен, что мы обязательно встретимся на одной сцене в ближайшем будущем. И, безусловно, я понимал, что Новый год надо встретить в кругу семьи, поэтому в последний день минувшего года я дал концерт вместе с Владимиром Спиваковым в Доме музыки, где прозвучали самые любимые оперные хиты.

Вы дебютировали в декабре не только в Большом театре, но и в музыкальном театре Станиславского?

Ильдар Абдразаков: Верно, декабрь выдался временем дебютов. Я выступил в театре Станиславского впервые в «Сказках Гофмана», исполнив все четыре басовых партии. Туда меня давно звала спеть Хибла Герзмава. Сначала речь шла о «Дон Жуане», но Александр Титель сказал, что за три дня довольно сложно ввестись: слишком много деталей. Сошлись на «Сказках Гофмана». Должен признаться, что меня порадовала дружеская атмосфера, царящая в этом театре, очень хорошая труппа и оркестр. Мне всячески помогали ребята во время ввода, подсказывая разные нюансы постановки. В спектакль меня вводил сам Титель, который оказался невероятно открытым к диалогу. Он согласился даже на одну мизансцену, которую я предложил в акте с Антонией. Материал на французском языке, который понимают немногие слушатели, поэтому текст необходимо обыгрывать, оправдывать, только тогда он прозвучит и будет восприниматься убедительно. Что говорить, если даже в голосе краски меняются, когда добавляется подлинное сценическое действие.

В вас зреет режиссер?

Ильдар Абдразаков: Для меня очевидно, что зрителю на спектакле должно быть интересно. Мне в «Сказках Гофмана» приходится проживать несколько перевоплощений своеобразного Мефистофеля, миссия которого — уничтожить, раздавить Гофмана. В акте с куклой Олимпией я изображал горбатого Коппелиуса, сумасшедшего Доктора Миракля — в сцене с Антонией, злодея Даппертутто — с Джульеттой. Плюс коварный советник Линдорф.

Итальянский и французский репертуары вами освоены, а на немецкий вас еще не прглашали?

Ильдар Абдразаков: В обозримом будущем возможно что-то появится. Мне самому хочется, да и предложения есть, в том числе из Байройта. Но это пока тайна.

Сейчас певцы — заложники заработков, без которых никуда не выехать, концертное платье не купить.

Ильдар Абдразаков: В наше время тоже не было много средств. У меня не было денег, я где-то подрабатывал, ходил ящики разгружал, снег расчищал, в мимансе в театре работал. При этом я еще учился. Но я болел пением, мне хотелось понять его специфику, узнать, что такое сцена, актерское мастерство, в чем ее сакральность. У меня были педагоги, которые мне помогли, и память о которых я чту. И, конечно, семья очень помогла: отец-актер, мама-художник, брат-певец.

Момент творчества в потоке рабочих спектаклей для вас всегда важен?

Ильдар Абдразаков: Обязательно. Сейчас мне предстоит работа над Борисом Годуновым. Это будет новая постановка. Меня приглашали много раз ввестись в этой партии в уже готовые спектакли, но мне не хотелось участвовать в старой постановке. Я хочу тщательно поработать с режиссером месяц-другой над каждым словом, фразой, чтобы они у меня были в голове, мышцах, голосе. Режиссер, к слову, фламандец Иво ван Хове. А дирижером, к моей радости, будет Владимир Юровский.

С режиссером Дмитрием Черняковым вы нашли общий язык во время работы над «Князем Игорем» в Метрополитен, который сейчас переезжает в Амстердам?

Ильдар Абдразаков: На мой взгляд, в «Князе Игоре» он ничего такого и не сотворил «паранормального». Мне нравится это постановка. И на видео здорово смотрится. Черняков — молодец, у него очень много идей, кому-то они подходят, кому-то нет. Мне любопытно, что он работает над внутренней мотивацией, он мыслит и заставляет мыслить певца. Когда певец думает на сцене, у него меняется интонация, краска звука, походка, глаза по-другому блестят. Черняков — психологический режиссер, это очень правильно. Когда понимание партии идет из сознания, изнутри — это высший пилотаж. К тому же когда красиво поют. Что еще желать?

Сегодня модно организовывать именные фестивали. У вас такой мысли не возникало?

Ильдар Абдразаков:Если я найду единомышленников, команду, которая будет помогать, тогда да. И я практически нашел, мы создали базу, открыли фонд, который будет помогать молодым талантам, оперным певцам. В наше время была Ирина Архипова, которая попечительствовала нам, Елена Образцова нам помогала, представляла нас публике. Сегодня, конечно, можно во многих местах прослушаться. Но уровень конкурсов российских, к сожалению, упал. Почти никто не получает Гран-при, иногда и первые премии дать некому, хотя голоса есть шикарные, прекрасные. С чем это связано? Вероятно, с тем, что молодые вокалисты хотят получить все мгновенно. Но это у единиц получается. В наше время нам говорили, что и как нужно делать, какую партию учить. А сейчас только окончил консерваторию, а ему в 20 лет уже Бориса Годунова дают. Зачем? Многие хотят сразу зарабатывать большие деньги. Так не бывает. Если у кого-то и поучается, то долго и высоко с такой установкой не пролететь.

В чем секрет красоты и силы вашего голоса?

Ильдар Абдразаков: Когда я поступал в консерваторию, никто особенного внимания на мой голос не обращал. Голос был в одну октаву — от «до» до «до». Постепенно голосовые рамки раздвигались. Главное — заниматься, доверять педагогу. Вокал — не точная наука. Мы между собой говорим на рыбьем языке. Все основано на ощущениях, эмоциях. Вот что значит «взять дыхание»? Ну, взял. А ты возьми так, будто аромат цветка вдыхаешь — сразу глубже пойдут ощущения. Вот эти ощущения и дают со временем тренаж, когда уже не задумываешься, цветок или не цветок. Организм меняется с годами, нужно обязательно прислушиваться к нему, пристраиваться, искать что-то новое. Если оставаться в прошлом, как 10 и 20 лет назад, не будет движения.

*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере «РГ».

Анатолий Медведь / ТАСС
rg.ru