Даниил Крамер: «Пока сижу за компьютером, могу сочинить новую пьесу»

Знаменитый джазовый пианист, народный артист России Даниил Крамер дал старт своему новому проекту. Концерты, с которыми в нынешнем сезоне маэстро выступает на филармонических площадках нашей страны, получили название «LADIES IN JAZZ» или «В джазе только девушки». О новой программе, российском джазе и любви к животным Даниил Крамер рассказал ИА «Твой Омск».

– Даниил Борисович, первой леди, которая открыла абонементную серию, стала молодая вокалистка, финалистка популярного телевизионного проекта «Голос» Полина Зизак. Расскажите о новой концертной программе, и чем вам приглянулась Полина?


– Про Полю я знаю давно и не только потому, что она участвовала в «Голосе». Несмотря на юный возраст, девушка уже давно вращается в джазовом мире. Она — дочь Эдика Зизака, великолепного ударника, работающего с Игорем Бутманом. Полина – неотъемлемая часть джазового мира. В столь раннем возрасте она завоевала себе достойное место в мире музыки. Мой абонемент создан не только для того, чтобы привозить в города знаменитостей, но еще и для того, чтобы давать сцену молодым, показывать их вам. Это как раз тот самый случай.



– Существуют какие-то особенности в работе на сцене с женщиной?

– Никакой. Музыка есть музыка. Просто есть разница между женским и мужским голосом, между женским и мужским репертуаром. Кстати, на сцене мужского джазового вокала на порядок меньше, чем женского. Я не знаю с чем это связано. Есть прекрасные мужские голоса: Кевин Махогани, Бобби Макферрин. Но женского вокала просто количественно намного больше. Так сложилось.


– Чтобы публика не потеряла интерес, наверное, ее приходится все время удивлять? Что в этот раз приготовили для омичей?


– У меня нет задачи удивлять. Удивляют светом, децибелами звука, новым фасоном пиджака или корсета…особенно мужского. Я в этом плане чрезвычайно скучный человек. Я не оскорбляю матом вас, журналистов, хотя иногда хотелось бы. У меня нет любовниц, с которыми я бегаю голым по улицам. Я не эпатирую своим видом, меня не зовут Леди Гага. Единственное, что я умею делать, – иногда достигать такого уровня, когда сама по себе музыка берет за сердце. И оказывается, что это намного действеннее, чем «поющие трусы».



– Когда вы почувствовали, что достигли такого уровня?


– Думаю, лет 10-12 назад я это почувствовал. Время от времени что-то такое начало в душе открываться на сцене, что у меня самого мурашки бежали по коже. Ну а раз бегут у меня, то уж точно побегут у людей. Но такое, конечно, не каждый раз происходит и не в каждой пьесе, и не в каждом концерте. Это невозможно предугадать. Вдохновение – тайна для меня, и я не собираюсь эту тайну открывать. В музыке есть много тайн, которые я бы ни за что не хотел открыть.


– Около десяти лет вы ежегодно даете в Омске концерты. Сложилось какое-то впечатление о местной публике? Как вас здесь встречают?

– Вопрос не может быть поставлен: «Как встречают? Как понимают?». Вопрос должен быть поставлен так: «Встречают ли? Понимают ли?». Да. Встречают и понимают – и это все, что требуется. Я понимаю, что в тот момент, когда это прекратится, я к вам перестану приезжать.



– А в целом российский джаз - какой он? В чем его уникальность?


– А вам нужна уникальность российского джаза? Глинка был уникален? Нет. На мой взгляд, Глинка и Бортнянский своим подражанием европейской классике поставили на ноги классику русскую. Потом уже начались уникальные люди типа Чайковского, но и он уникален до какого-то определенного уровня. Основа – это европейский классицизм. Думаю, что наша джазовая музыка сейчас идет по тому же пути. Я бы пока не ставил вопрос об уникальности российского джаза. Думаю, что заканчивается период, когда российский джаз накапливает базу. По моему мнению, российская джазовая музыка сейчас пребывает в состоянии «постглинковском», но «предчайковском». Примерно уже состоялось накопление информации, сейчас идет формирование котла, в котором по-настоящему начнут генерироваться идеи. Я думаю, мы приходим к этому состоянию, но пока говорить об уникальности я не стал бы.


– Слышала, что вы заядлый компьютерный игрок…


– Да, это так. Но вообще у меня три хобби. Я увлекаюсь историей древнего мира. Многие современные процессы, происходящие в стране, начал понимать только потому, что увлекся историей и увидел аналоги и результаты действий – подобных тем, что происходят сейчас. Поэтому я перестал относиться к истории как к схоластической науке, а стал воспринимать ее как науку невероятно современную. Кроме этого, да, я азартный компьютерный игрок. Игры помогают уйти от бытового мира. Я его не люблю и мне нужен виртуальный мир, сказки, фантастика. Пока я сижу за компьютером, могу сочинить новую пьесу, придумать новый проект, концепцию фестиваля. Еще я очень люблю животных. У меня есть кот и кошка. Кот аристократ – полуперс-шиншила, ему 23 года и его зовут Грэй. Кошку Муську я нашел на улице в Тольятти – она за мной долго шла, и я ее забрал в Москву. После этого тольяттинцы меня много лет спрашивали: «Ну, как там наша кошечка поживает?» У моих питомцев платоническая любовь, что не мешает им, когда покупается новый кошачий домик, драться и шипеть друг на друга за право первым полежать в домике. При этом никакого членовредительства не наблюдается – у нас абсолютно мирная атмосфера в доме.



- Вы любите именно ваших кошек, или в принципе животных?


- В принципе люблю. Может быть, потому что чувствую свою причастность к этому миру. Я хорошо чувствую себя в природе. Очень люблю путешествовать. Когда мы вместе с женой выезжаем на курорт, то практически не сидим на месте. Утром можем пойти на пляж, а потом взять машину и ездить, все осматривать, пробовать. Нам не нужны гиды. Мы с женой абсолютные путешественники. Любим свободу, природу, новые впечатления. Не можем без этого жить. Последний раз мы были на Корфу, весь его обшарили, обходили и опробовали. Выезжать, конечно, удается крайне редко. Много концертов и работы.

Фото Сергей Мельников
tvoiomsk.ru
© ИА «Твой Омск»