Катарактная система

Историк и журналист Илья Смирнов — об имманентном пороке «срочных трудовых договоров» в сфере культуры

Илья Смирнов. Фото из личного архива

Контрактная система внедряется в учреждениях культуры (и не только культуры) как нечто креативное — «немарксистcкое, ох, немарксистское!» — в одном подарочном наборе с прочими инновациями, которые мы перечислять не станем, чтобы лишний раз не поминать нечистого.

А как система работает на практике, наблюдал я в Пресненском суде. Там отказали в восстановлении на работе группе артистов и музыкантов московского театра «Новая опера» им. Е.В. Колобова. Почему? Потому что их, оказывается, вообще никто не увольнял. Произошло, по мнению директора театра Дмитрия Сибирцева, всего лишь «непродление срочного трудового договора». И прокурор, и судья с такой трактовкой согласились.

Что на самом деле происходит в «Новой опере» после назначения туда департаментом культуры нового директора — секрет Полишинеля. Я, конечно, не уполномочен судить о творческой стороне. Может быть, наследие Колобова и впрямь устарело, так что от него надо поскорее освобождаться, а заодно и от людей, которые работали с отцом-основателем. Правда, некоторые всемирно известные музыканты думают иначе.

Если уж отказываться от наследства, то честнее было бы начать с вывески — переименовать учреждение в «Новую оперу» имени Сибирцева или «Новую оперу» имени Капкова. Впрочем, повторяю: кто из них более матери Музе ценен, об этом пусть судят специалисты. Я же оцениваю то, с какой легкостью директор теперь может убедить в своей правоте творческих работников, массово переведенных на срочные (сроком 1 год) трудовые договоры. Причем речь идет именно о постоянной труппе. В государственном репертуарном театре никакой другой не может быть по определению.

Вообще-то срочные контракты — вполне нормальная форма трудовых отношений, если речь идет, например, о привлечении рабочих на строительство конкретного объекта или о приглашении художника или певца со стороны на один сезон. Но не может быть такого срочного трудового договора, который возобновляется много лет подряд в совершенно идентичных формулировках: тот же работодатель, та же работа, отличается только год якобы увольнения по истечении срока и якобы нового найма на следующий срок.

Понятно, что перед нами фикция, призванная замаскировать реальный характер трудовых отношений — то, что на самом деле эти отношения являются постоянными.

В июне 2013 года человеку выносят благодарность и присуждают премию за многолетнюю безупречную работу. В августе того же года просят выйти вон, поскольку с ним истек трудовой договор сроком на год.

Богиня справедливости должна иметь действительно серьезные проблемы со зрением, чтобы не заметить здесь легкого противоречия.

Юристы на полном серьезе рассказывают нам, что сами работники добровольно предпочли подвешенные трудовые отношения постоянному контракту — вместе со всеми прилагающимися к нему правами и гарантиями. Якобы таков их свободный выбор. Ну хочется людям, чтобы их могли выставить на улицу без причины и без компенсации. Причем приступы мазохизма повторяются из года в год по одним и тем же числам у сотен специалистов разного профиля. Никто из них даже не усомнится: а может быть, для разнообразия в этот раз всё-таки подпишем договор на 2 или 3 года? Нет, только на один!

Вместе с тем с высот Геликонских льется словоблудие про новых станиславских, которым мешают нерадивые и консервативные артисты (музыканты, художники — нужное подчеркнуть), и только срочный контракт (захотел — продлил, захотел — послал подальше) может развязать крылья Творцу. Почему я называю это словоблудием? Потому что у меня и со зрением, и со слухом всё в порядке. Я в упор не вижу таких творцов, которым честные отношения с сотрудниками не давали бы осуществить их «высокую просветительную миссию» и художественную программу. Я вижу другое.

Почти весь ассортимент трудовых конфликтов, распрей с профсоюзами и просто скандалов обеспечивают директора и худруки, назначенные сверху в приказном порядке безо всякой программы (или с такой, что лучше бы ее вовсе не было) и занятые теперь «переформатированием» подведомственных учреждений в некий, как они выражаются, «проектный театр». То ли это прокатная площадка, то ли антреприза, то ли модификация старого советского ДК, только не для рабочих, а для светских снобов.

Я на самом деле не имею ничего против прокатной площадки, банкетного зала, коммерческой антрепризы, ярмарочного балагана и даже VIP-клуба. Не понимаю только, причем здесь репертуарный театр.

Деньги-то из бюджета выделяются именно на него.

Последний аргумент наших «реформаторов» — то, что сами руководители театров и даже их департаментское и министерское начальство — все тоже сидят на срочных контрактах. «Здесь первые на последних похожи». И это как раз хуже всего. Поскольку нет критериев, что считать хорошей работой, а что наоборот — получается узаконенный произвол снизу доверху и личная преданность как двигатель прогресса.

Подобная система вводится не для решения реальных проблем, стоящих перед отраслью, а вместо решения.

И если из хороших театров тоже звучат голоса в поддержку мелко нарубленных трудовых отношений, то люди, которые поддакивают фальсификации, по-моему, очень недальновидны. Сейчас им кажется, что так легче поддерживать порядок. Но ведь ничто не вечно. Место нынешнего Мастера завтра может занять «инсталлятор» со связями, и что бы он потом ни делал, как бы ни куражился, сопротивление будет заранее парализовано «непродлением срочного трудового договора».

А в суде уволенным объяснят, что их никто не увольнял. Они сами попросились вон из дома, с которым связана вся их жизнь.

Под конец надо бы немного позитива, правда? Что ж.

В те же самые майские дни в Театральном центре на Страстном старшекурсники ГИТИСа показывали свою дипломную работу «В.О.Л.К.» (курс Олега Кудряшова, режиссер Светлана Землякова). Потрясающий спектакль из жизни русской глубинки в конце 60-х – начале 70-х годов прошлого века, яркий, музыкальный (причем в разных стилях), умный, с тонким юмором и — что особенно ценно по нынешним временам — человечный. Молодым артистам устроили овацию.

Неужели потом, во взрослой жизни, им придется каждый год переподписывать филькины контракты, угождая начальству и боясь сказать лишнее слово?

Илья Смирнов