XV Конкурс им. Чайковского. Прослушивание первого тура, фортепиано
Сегодня в Большом зале Московской консерватории имени П. И. Чайковского началось прослушивание первого тура самой популярной из всех номинаций — «Фортепиано».
Консерватория продемонстрировала наивысшую степень готовности: реставрация Концертного зала и фойе завершена, бескомпромиссные билетерши стоят на страже порядка и тишины, свежие буклеты с еще не высохшей типографской краской пачкают пальцы, традиционные четыре концертных рояля предвкушают быть выбранными участниками, микрофоны и видеокамеры готовы для прямой трансляции и записи, в воздухе парит ощущение важности момента и праздничного ожидания, с плаката в центре органа взирает на нас сам Петр Ильич.
Перед жюри выступили восемь конкурсантов: четыре на дневном (в 13.00) и четыре на вечернем прослушивании (с 19.00), представленные страны: Россия, Великобритания, Германия и Италия.
Смело и уверенно музыкальный марафон открыл 26-летний пианист Никита Абросимов, выпускник Университета Индианы (класс профессора А. Торадзе) в США, ныне студент Королевского колледжа музыки (класс профессора Д. Алексеева) в Лондоне. Изящным украшением виртуозной программы стало Adagio из балета «Спящая красавица» П. И. Чайковского, в котором звучание рояля расцвело сияющими красками, а «клавиатурная хореография» исполнительских жестов буквально завораживала. Технически крепкий, Никита, тем не менее, покорял публику не виртуозностью, а проникновенной лирикой, тембровыми нюансами и пианистической пластикой в кантиленных эпизодах и медленных частях. Многие не любят играть первыми на конкурсе: первый и по списку в буклете, Никита достойно открыл первый тур.
Третьим номером выступал 23-летний студент Санкт-Петербургской консерватории (класс профессора А. Сандлера) Сергей Редькин. Сложилось впечатление тщательно подготовленной программы, прилежной игры талантливого, интеллигентного и, безусловно, неординарного человека, но пока еще — ученика, не мастера: не хватило харизмы и внутренней энергетики — той, что приходит с жизненным опытом. Был еще один нюанс: пианист поменял рояль, и, по ходу исполнения, стало ясно, что — напрасно: если в Прелюдии и фуге си-мажор И. С. Баха стеклянный, молоточковый, немного стучащий звук был свеж, то тот же матово-стеклянный оттенок звука в 30 сонате Бетховена производил впечатление «игрушечности» этого фортепианного шедевра. А вот этюд Шопена № 8 был исполнен превосходно. Пианист с прекрасной школой и большими перспективами. Только бы подрасти внутреннее, повзрослеть бы. Однако, у каждого свое время.
Откровением же этого дня, стало, пожалуйста, выступление уже известного московской публике 28-летнего пианиста Юрия Фаворина, выпускника Московской консерватории (класс профессора М. С. Воскресенского), ныне аспиранта Университета Моцартеум в Зальцбурге (класс профессора Ж. Рувье). Без наносной экспрессии (которая часто, бывает, компенсирует сценическое волнение), Юрий играл на рояле, воистину, великолепно: это была безупречно исполненная программа в руках настоящего мастера, игра глубокая и зрелая по форме, и содержанию. Исполненная 11 соната Бетховена — своего рода соната для знатоков: она не так эффектна, как многие Бетховенские хиты, при этом она включает труднейшие музыкантские задачи: построение длинных фраз в медленной части, ювелирная тембровая нюансировка и оркестральность звучания и обязательно совершенное владение формой, иначе музыка будет достаточно скучна (а исполнение Фаворина от первой и до последней ноты жюри слушало очень внимательно). Кроме того, у Фаворина совершенно особое звучание рояля и широкая звуковая палитра: экспрессивная графичность в Бахе, разнообразие оркестровых тембров и динамических оттенков в Бетховене, певучий, сердечный модус в Чайковском. При этом игра оставляла впечатление простоты — той, которая приходит с внутренним светом и глубоким пониманием сути вещей. Три этюда были исполнены блестяще. Особенно запомнилась «Метель» Листа: от выразительной звукописи хроматических пассажей в его игре казалось, что в зале повеяло зимним холодом. К слову сказать, Питер Донохоу аплодировал пианисту, подняв руки над головой: это знак особого уважения. Безусловно, заслуженного.
Вечернюю серию прослушиваний открыл Александр Ульман, 24-лений пианист из Великобритании, выпускник знаменитого Кертисовского института музыки в Филадельфии (США) — его учителями были Л. Флейшер, И. Солженицин, Р. Макдональд. В целом пианист играл легко, свободно, с непривычным для российской публики удовольствием, возможно, оттого и несколько легкомысленно. Пластичная выразительная игра в Сонате № 6 Бетховена нивелировалась общей легковесностью высказывания и недозвученностью рояля. «Тема с вариациями» П. И. Чайковского произвела сумбурное впечатление: пианист не рассчитал выбор темпов и диапазон звучания инструмента — для масштаба и акустики Большого зала консерватории не хватило, как минимум, трех взаимосвязанных элементов: а) весовой игры, б) прозвученнности рояля, в) ясности в быстрых темпах. Хотя виртуозные данные, пианистический аппарат, постановка рук у пианиста хороши.
Завершал дневной цикл прослушиваний хорошо знакомый московской публике пианист Андрей Гугнин, выпускник Московской консерватории (класс В. В. Горностаевой). Солнечная энергетика в соль-мажорном Бахе из 1 тома ХТК мгновенно заполнила пространство зала: Андрей играл с таким драйвом, который не смог остановить даже громко зазвонивший посередине первого противосложения фуги соль-мажор из первого тома ХТК мобильный телефон в партере. В «Аппассионате» Бетховена Гугнин показал настоящий накал страстей: это был мятежный, пылкий, бескомпромиссный Бетховен, с чистым и отважным сердцем, железной волей, страдающей и мятежной душой. От всех конкурсантов пианиста отличала эмоциональная и экспрессивная, в том числе и во внешних проявлениях (мимика и исполнительские жесты), игра. Подобная эмоциональность часто вызывает неоднозначные оценки, однако, в Бетховене было слышно, что музыкант буквально живет каждой интонацией. «23 соната Бетховена сама по себе очень органична для меня, — сказал „РГ“ после своего выступления Андрей Гугнин, — и для себя я очень хорошо знаю, как именно ее нужно играть». Живыми эмоциями был наполнен и Чайковский в исполнении Гугнина, а этюд, который по праву считается одним из сложнейших во всей фортепианной литература — «Блуждающие огни» Листа — пианист сыграл с легкой улыбкой на лице и юношеским задором. Хотя и не безупречное, выступление Гугнина было ярким и оставило очень теплое впечатление. «Мне очень понравилась атмосфера в зале сегодня», — прокомментировал пианист. Кстати, он единственный, кто смотрел в зал во время поклонов с улыбкой.
Эстафету приняла 30-летняя пианистка, солистка Московской филармонии Ася Корепанова, которую московская публика знает как талантливую пианистку и разностороннего творческого человека. Однако, похоже, первый день конкурса не принес ей вдохновения: сценическое настроение уступило место техническому профессионализму. За женственным сценическим обликом пианистки чувствовалась самурайская выдержка и стальной характер, проявляющиеся также и в общей жесткости исполнительских жестов, а в «Размышлении» Чайковского сверкнула неожиданная агрессии, даже злость, в пассажах в левой руке, и это выдавало внутреннее состояние артистки. Программу пианистка завершила этюдом «Мазепа» Листа.
Вечер завершило выступление 28-летнего пианиста из Италии, Римольди Эмануэля. Выпускник Миланской консерватории имени Верди, а затем Московской консерватории и аспирантуры (класс Э. К. Вирсаладзе), пианист с первых тактов си-бемоль минорной Прелюдии и Фуги из первого тома ХТК произвел крайне приятное впечатление благородно-академической манерой игры, своей музыкальной вдумчивостью, особой индивидуальной интонацией. И хотя в целом исполнение не отличалось техническим совершенством, пианист покорил публику своим сценическим обаянием и чувством меры. Особенно приятно было услышать сонату Моцарта ля-минор: это была первая моцартовская соната за весь день прослушиваний, все остальные пианисты первого дня выбрали Бетховена.
Предпоследней выступала 32-летняя пианистка, выпускница Ганноверской высшей школы музыки и театра (класс проф. А.Варди, М.Разкаллио), Мазо Мария: она стремительно вышла на сцену, держа руки в карманах широкого платья, чем немного встряхнула уже подуставшую под конец дня публику. В «Аппасионате», звучавшей уже во второй раз за сегодняшний день, пианистка продемонстрировала недюжий темперамент, смелую манеру игры и крепкий звук, однако, под конец дня нервы, видимо, начали «сдавать»: исполнение сонаты было также далеко от совершенства в ритмическом и в текстовом отношении, как слушатели второго амфитеатра БЗК от сцены. Слишком быстрый темп и непрослушанность музыкальных интонаций и мелодических построений финала сонаты в сочетании с хорошими техническими данными пианистки превратили исполнение в то, что на жаргоне пианистов называется «чес». Видимо, сказалось, конкурсное волнение: конкурсное испытание — еще и испытание выдержки.
И вот первый день завершен. Публика расходится: кто с улыбкой, кто в задумчивости, кто-то устало, а кто-то увлеченно обсуждая выступивших. Что творится в это время в душах уже сыгравших сегодня и еще ожидающих своих выступлений конкурсантов, понять сможет только тот, кто выступал на этой сцене сам. Это настоящее испытание профессионализма, характера, духа, отваги, любви в музыке. Все, кто выходят играть на сцену Большого зала консерватории — по-своему герои. С почином! А мы ждем героев нового дня.
Фото: tchaikovskycompetition.com
www.rg.ru
