Пианист и композитор Сергей Главатских: «Музыка — это образ жизни»

В прошедшие выходные в Белгородской област­ной государственной филармонии состоялся кон­церт пианиста, победителя международных кон­курсов, солиста Московской государственной фи­лармонии, преподавателя Московской консервато­рии Сергея Александровича Главатских. В наш го­род он приехал не в первый раз и уже довольно мно­го произведений сыграл в сопровождении Белгород­ского симфонического оркестра под руководством Р. Г. Нигаматулина. Чтобы оценить профессионализм и виртуозность исполнения произведений Сергеем Главатских — необходимо посетить концерт в филармо­нии. А узнать больше об этом пианисте, как о лично­сти разносторонней, поможет беседа, записанная на­шим корреспондентом Надеждой Титовой.

— Сергей Александрович, владеете ли Вы каким-либо музыкальным инструментом помимо фортепиано?
— Нет. Я всю жизнь играю на рояле. Но жаль, что мимо меня прошли такие инструменты, как клавесин, орган. Я, конеч­но, пробовал играть на орга­не, но это совершенно особое царство: кроме клавиш между роялем и органом нет ничего общего. А погружаться в изуче­ние другого инструмента — про­сто нет времени. Ведь помимо концертов у меня ещё много учеников.

— То есть свободного вре­мени практически нет?
— Пока занимаюсь концерт­ной деятельностью — я пол­ностью этому отдаюсь, когда не занимаюсь этим — у меня ученики, когда нет учеников — у меня, собственно, семья с двумя детьми, которые меня очень редко видят. Я преду­преждаю многих своих учени­ков — эта профессия очень же­стокая, потому что она «сжи­рает» человека целиком, без остатка.

— Сергей Александрович, а почему Вы стали музыкан­том?
— У меня семья не музыкаль­ная: мама, например, инженер. Но иногда бывает так, что про­фессию не выбираешь, она сама как-то выбирает челове­ка. Тем более что у музыкан­тов всё начинается с детства, а потом, когда уже попадают в профессиональное русло, — это становится образом жиз­ни. А ещё есть такое странное состояние: когда не сыграл какой-то концерт или несколь­ко концертов в сезон, то есть ощущение, что зря терял вре­мя. Музыкальный процесс про­текает сквозь тебя…

— А какой музыкальный ин­струмент находится у Вас дома?
— У меня уже лет пятнад­цать есть рояль. Изумитель­ный Steinway, на подобном ин­струменте Рахманинов когда-то играл.

— Какой вид искусства, на Ваш взгляд, близок к музы­ке?
— Литература. Живопись, ко­нечно, не менее божественна и прекрасна, но стихия поэти­ческой речи наиболее близка к музыке.

— Сергей Александрович, а как Вы относитесь к совре­менной музыке?
— Я её просто не знаю, это проходит мимо меня. А то, что иногда попадает на слух, мне, как правило, мало нравится.

— Ваш любимый компози­тор?
— Всех люблю! Я вообще му­зыку хорошую люблю. Чайков­ского я очень люблю. Не пото­му что преподаю в консервато­рии имени Петра Ильича, хотя это как-то должно накладывать отпечаток. После концерта в вашем городе я могу гордить­ся, что в моём репертуаре есть все четыре концерта Чайков­ского.

— Есть ли такой компози­тор, за исполнение произве­дений которого Вы берётесь с неохотой?
— Есть такой, чрезвычайно модный в последнее время, композитор, Астор Пьяццолла. Это аргентинский композитор, который пишет танго. Сейчас его много играют академические исполнители. На самом деле это вообще «попса». Не люблю. А так, я очень люблю играть новую музы­ку. Несколько раз участвовал в фестивале «Московская осень», когда мог сыграть «сырые» рукописи новых ком­позиторов.

— Вы волнуетесь перед концертами?
— Да. Хотя всё по-разному бывает. Когда напряжённый концерт, скажем, в Москве в Центральных залах консер­ваторских, когда на концерты приходят много коллег… Но это часть профессии, Паники, конечно, никогда не бывает. Самое главное — правильная подготовка.

— Сергей Александрович, Вы боитесь критики?
— Критика тоже разная быва­ет. Это всегда повод для раз­мышлений. Музыка — субъек­тивна, и здесь роль играет кто критикует. Чем крупнее музы­канты, чем опытнее концертан­ты, тем они тщательней выби­рают выражения. Сцена — это место своеобразное, здесь может всякре случиться. Любое исполнение зачастую зависит от секунд, от момента, от состояния. Тот, кто сцену «нюхнул», тот никогда не будет другого исполнителя неаккуратно обсуждать.

— Люди творческие зачастую подвержены различным суевериям. Скажите, есть ли у Вас талисман или ритуал перед выходом на сцену?
— Мне уже давно объяснили роль сценического психоза, и с какого-то момента я начал за этим следить. Всякого рода побочные мысли отвлекают. Предположим, кто-то приду­мал, что именно определён­ной ногой необходимо ступить на сцену. Вот сидишь за роялем и думаешь: той или не той ногой ты наступил? Это же такая глупость! И так мно­го вещей, которые нужйо дер­жать в голове, когда сидишь за роялем.

«Белгородские известия» 8 февраля 2011 года
Автор: Надежда Титова