Секреты Паганини

Полтора года назад этот обладающий редким талантом 24–летний русский скрипач стал победителем XIV Международного конкурса им. П. И. Чайковского — самого престижного мирового музыкального состязания для молодых исполнителей. И,приехав после этого в Ригу, Сергей Догадин не только дал концерт, но и всех очаровал своей сердечностью.

Вот и ныне, когда он вновь сыграл у нас в Большой гильдии — «Времена года» Вивальди с оркестром Kremerata Baltica, — я вновь попала под его обаяние.

Это редкость, чтобы музыкант, которого называют сегодня одним из трех самых лучших скрипачей мира, звезда, по сути, был таким скромным, душевным, открытым и смотрел на собеседника такими теплыми лучистыми глазами.

Сергей приехал к нам из Таллина, где играл Моцарта с Nordic Symphony Orchestra. А первым альтом в оркестре был на этот раз его отец, известный музыкант, профессор Санкт–Петербургской консерватории, заслуженный артист России Андрей Догадин. Не так часто уважаемый педагог имеет возможность поработать с оркестром. И не так часто видится со своим талантливым сыном.

— Вот, увиделись с папой, несколько дней провели в Таллине вместе, — радуется Сергей. — А маму уже пару месяцев не видел. Родители так переживают за меня! Как сыграл, как живу, как настроение...

— Конечно, ведь после победы на Конкурсе им. Чайковского ваш гастрольный график невероятно уплотнился! Знаю, что вы не только побывали в Германии, Японии, Китае и других странах, но и много ездили по России…

— Да, мы были в Омске, Красноярске, Ульяновске. В этих городах живут большие почитатели искусства, которые приходят на наши концерты действительно как на большой праздник. Признаются, что отдыхают душой, что для них это событие всей жизни. И это отношение так приятно и так отличается от той атмосферы, что бывает порой в больших залах Москвы и Санкт–Петербурга.

— А можете сравнить разную публику? Ведь немецкие слушатели тоже очень чуткие…

— В Германии на концерты ходит публика, вкус которой формировался все предыдущие десятилетия и даже столетия. У японцев посещение концертов — просто народная традиция. У них феноменальные залы, их десятки, причем не только в городах, но и в деревнях! Один их вид поражает! Отличные оркестры, вышколенная публика. Китай в этом плане гигантскими темпами догоняет Японию.

У нас в России иной раз такого комфорта и таких привычек нет, но так, как у нас народ ждет и посещает концерты, нигде не встретишь. Если зритель тебя полюбил, он отдает свое тепло, сердце и эмоции без остатка. Концерты по России очень важны для меня.

— Очень тяжело сейчас вам выдерживать такой напряженный гастрольный график?

— Это наша жизнь, и без этого теряется весь смысл профессии. После напряженного гастрольного тура устаешь невероятно, но когда две недели концертов нет, уже начинаешь ощущать беспокойство. Такой парадокс.

Люблю поспать, но во время туров у меня сон совершенно сбивается — и заснуть не могу долго после концертов, фоном идет какой–то анализ проделанного, да и сразу из зала тебя не отпускают — междусобойчики, приемы, банкеты…

Но теперь у меня в жизни появилось столько и потрясающих залов, и встреч с великими музыкантами наших дней! С Владимиром Спиваковым за этот год мы играли вместе уже раз 15! Я так рад, что у нас с ним хорошие отношения и плодотворное сотрудничество. Я это очень ценю.

Спиваков был за дирижерским пультом созданного им Национального филармонического оркестра России, а я солировал. Это сегодня один из самых лучших оркестров страны, и Владимир Теодорович покупает оркестрантам лучшие инструменты, очень заботится о них.

В Омске мы открывали с ним феноменальный, только что построенный концертный зал. Очень важно, что такие залы строятся! Владимир Теодорович — один из инициаторов их строительства, ведь по уровню залов мы уже отстали от мира лет на 100. Так не должно быть! Вот Валерий Гергиев способствует тоже постройке таких залов, но в Санкт–Петербурге.

Поэтому я очень рад, что и в Красноярске появился достойный зал, огромный, с отличной акустикой. Приходится догонять остальной мир большими темпами — для нас ведь ХХ век стал тяжелейшим столетием. Сейчас главное — не отстать еще на 100 лет… Но тенденции обнадеживают.

— Вы сейчас играете на скрипке Джованни Батисты Гваданини, о которой говорили? Красивая и такая крохотная, изящная…

— Да, это она! Меценаты взяли ее для меня в аренду. О том, чтобы купить, конечно, речи нет — это баснословные деньги. Это уникальный инструмент с потрясающим звуком — ему уже почти 250 лет. Самое удивительное, что он в таком хорошем состоянии, в котором редко найдешь старинные итальянские инструменты такого возраста. И главное, эта скрипка мне очень подходит, она МОЯ — а это гораздо важнее родословной инструмента.

— А вам ведь предоставили честь играть на скрипках самого Николло Паганини и Иоганна Штрауса. Каковы были ощущения?

— У Паганини было немало инструментов. Но в музее столицы скрипичных мастеров Кремоне хранятся две его скрипки. Одна из них — работы Гварнери. Феноменальные инструменты, которые нереально купить — они стоят состояния.

У них потрясающий звук и очень большая мощность, напор. Когда я играл на одной из скрипок, подумал, что для солиста это большая находка — она сразу отзывается на любой произведенный тобой звук, на самое легкое прикосновение. Возможно, это один из секретов Паганини — ведь он в своей музыке использовал подражание звукам жизни — у него и мычание коров, и скрип телег, и выкрики торговцев на базаре, и брань. И все это было слышно!

Для него все окружавшие звуки служили источниками вдохновения. Есть легенда, что и его знаменитая «Кампанелла» написана по тонам колокольного звона Генуэзского собора, который он однажды услышал.

Как–то Паганини отдал тоже знаменитому французскому мастеру Вильому свою скрипку Гварнери для починки. Вильом не только починил, но и скопировал инструмент. И подарил копию Паганини. Но французская скрипка, при всем внешнем сходстве — даже цвет лака Вильом подобрал такой же! — звучит абсолютно по–другому. Нет того богатства тембров, таких искристых переливов, как у итальянцев. У Страдивари, к примеру, нет средних скрипок — они либо феноменальные, либо очень хорошие.

— А сколько в мире скрипок Страдивари?

— Около 800. Но они в основном хранятся либо под стеклом у богатых людей, либо у состоятельных дилеров — продавцов инструментов в сейфах. Когда такие люди открывают шкафы, можно увидеть, что бесценные скрипки висят у них в ряд, как одежда у нас в шифоньерах на вешалках…

— И никто на них не играет? Ужасно обидно!

— Не то слово! С одной стороны, на инструменте нужно постоянно играть, а с другой — так легко повредить бесценную скрипку! Она же деревянная, а не из металла.

А у Иоганна Штрауса был уникальный инструмент работы Амати, которому примерно 350 лет. Маленькая такая скрипочка с очень нежным и сладостным тембром. У меня остались потрясающие ощущения от этого инструмента! Я играл на нем вальсы Штрауса на фестивале в Санкт–Петербурге. Но Чайковского и Сибелиуса на нем играть опасно! Тембры другие, мощи такой нет.

— Вы прислушиваетесь к критике компетентных людей?

— Конечно! Но то, как ты услышишь свою игру сам, под ухом у себя, никто в зале не услышит. Тут уж по Пушкину: «Ты сам — твой высший суд». Иной раз думаю, что чересчур строг к себе… Но так лучше, пусть это и остается.

Я не фанат большого числа концертов — это убивает и иссушает тебя. Конечно, есть музыканты, которым удается, как знаменитому пианисту Денису Мацуеву, с которым мы сейчас активно сотрудничаем, играть в год по 150 концертов. Представляете, через день концерт! Причем он играет с огромной отдачей, энергией, качеством — редкость!

Но я, пожалуй, не хотел бы играть так много. Мой предел — меньше 100 концертов в год, но и это ужасно тяжело было бы для меня. Потому что очень трудно здесь было бы соблюдать баланс количества и качества.

Сергей приехал в Ригу со своей подругой Натальей, с которой они вместе четыре года. А знакомы всю сознательную жизнь — с подготовительного класса школы! Наташа, сама очень талантливая пианистка, еще студенткой Санкт–Петербургской консерватории занимавшая призовые места на международных конкурсах, пожертвовала карьерой ради любимого. Оставила консерваторию — правда, с правом восстановления — и оканчивает финансово–экономический университет. И повсюду ездит с Сергеем, вдохновляя, помогая, утешая. Вот и на концерте в Большой гильдии она сидела в первых рядах, ужасно волнуясь за него…