Священнодействие с дирижерской палочкой

СПРАВКА. Геннадий Проваторов (1929, Москва, СССР - 2010, Минск, Беларусь), дирижёр. В 1952 году окончил Московскую консерваторию как пианист у Александра Гольденвейзера, а в 1956 году - как дирижер у Кирилла Кондрашина и Александра Гаука.
Работал дирижером симфонических оркестров Московской областной, Харьковской и Днепропетровской филармоний. С 1961 по 1965 год был главным дирижером Московского музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, где в 1962 году осуществил постановку второй редакции оперы Дмитрия Шостаковича «Катерина Измайлова», запись которой во Франции получила Grand Prix du Disque 1966 года, с 1965 по 1968 год - главным дирижером Одесской оперы, с 1968 по 1971 год - ленинградского Малого театра оперы и балета.
С 1971 по 1981 год Проваторов являлся главным дирижёром симфонического оркестра Куйбышевской филармонии. Под его музыкальным руководством была также подготовлена премьера балета Петра Чайковского «Щелкунчик» в Куйбышевском театре оперы и балета.
С 1984 года Проваторов жил и работал в Белоруссии, с 1984 по 1989 год он возглавлял академический театр оперы и балета республики. Народный артист РСФСР, заслуженный артист и лауреат Государственной премии Республики Беларусь.

В нынешнем году - 85 лет со дня рождения народного артиста России Геннадия Проваторова

Творческая биография выдающегося маэстро была тесно связана с нашим городом

Дирижер Геннадий Проваторов занимает особое место в истории культуры нашего города.

Незабываемое десятилетие

В течение целого десятилетия – с 1971 по 1981 год – выдающийся мастер являлся художественным руководителем и главным дирижером симфонического оркестра Куйбышевской филармонии. В те годы именно личность Проваторова во многом определяла тонус музыкальной жизни Куйбышева. Приехав в наш тогда еще закрытый провинциальный город маститым, известным музыкантом, Проваторов решился на исполнение таких сложнейших программ, как симфонические циклы Брукнера, Малера, Скрябина, Рахманинова, Стравинского. При нем в Куйбышеве прошли авторские концерты всех ведущих советских композиторов.
Проваторову были свойственны исключительная глубина и индивидуальность интерпретации исполняемых произведений, внутренняя наполненность и значительность каждого жеста, неизменно мощный волевой посыл, адресованный музыкантам. Все это сочеталось в маэстро с огромной эмоциональностью и порою перехлестывавшей через край экспасивностью и броскостью дирижерской манеры.

Два подарка спустя годы

Геннадий Проваторов еще дважды - в 2001 и 2005 годах - приезжал в Самару. Эти выступления, ставшие подлинными триумфами маэстро, были подарками для самарских любителей музыки, многие из которых приходили в филармонию, чтобы прикоснуться к воспоминаниям своей молодости, а то и юности.
Особенно запомнился концерт 2005 года, в котором прозвучали пронизанный светом, романтически возвышенный Второй фортепианный концерт Шопена - солист лауреат международных конкурсов Вадим Руденко, и редко исполняемая масштабная, поразительная по внутренней мощи и философской глубине Вторая Скрябина. Исполнительская манера Проваторова предстала обогащенной мудростью прожившего большую жизнь человека. Маэстро буквально священнодействовал за пультом, погружая слушателей в музыкальную стихию симфонии с ее эмоциональными взлетами и страстями, лирическими откровениями и венчающим все ярким жизнеутверждающим апофеозом. Под управлением Проваторова как будто преобразился и оркестр. Давно не доводилось слышать столь сбалансированное, выверенное в деталях звучание всех его групп, ощущать единый эмоциональный порыв музыкантов, объединенных мощным энергетическим полем, исходящим от маэстро.
Мне посчастливилось видеть Геннадия Проваторова также за пультом Мариинского и Минского оперных театров, несколько раз беседовать с ним. Вот несколько фрагментов из откровений маэстро о профессии и о чрезвычайно важном для него куйбышевском периоде.

«Элемент фатальной случайности»

«В жизни у меня преобладали приглашения в оперные театры. Я не всегда туда рвался, хотя считается, что мне удалось кое-что сделать в опере. Душа моя всегда стремилась к симфоническому делу. Поэтому и в опере я чувствовал себя в значительной степени симфонистом.
В том, что я оказался в Куйбышеве, есть элемент фатальной случайности. В то время меня прочили в главные дирижеры свердловского оркестра. Но, как видно, не судьба. До окончательного переезда в Куйбышев я в течение года совмещал работу в местном и саратовском оркестрах. Но вновь вмешались партийные власти. Мне предложили сделать выбор, чтобы, не дай Бог, не создать «опасного» прецедента совмещения должностей. И знаете, на мое решение повлияло то, что в Куйбышеве был замечательный летний театр в парке над Волгой, где можно было проводить летние сезоны, не менее насыщенные, чем зимние. В Саратове же летом оркестр играл прямо на асфальте. Для меня было важно, что в Куйбышеве большой интерес к симфонической музыке проявляли чиновники управления культуры. Это подогревало, рождало инициативу. Ведь в прошлые годы от властей во многом зависели и репертуарная политика, и решение организационных проблем».

Куйбышев – лаборатория творчества

«Тогда в Куйбышеве не было такого, как сейчас, замечательного филармонического зала. Долгие годы шла реконструкция филармонии, и основной нашей площадкой оставался Дом офицеров. Почти каждый месяц я гастролировал в Москве и то, что получал, работая с лучшими оркестрами страны, стремился использовать здесь. В свою очередь, Куйбышев являлся как бы лабораторией - и репертуарной, и методической, и психологической, и организационной.
В те годы симфонический оркестр филармонии не был столь квалифицированным, как сейчас, и это - отражение развития самого города, его культуры. Ведь в Куйбышеве не было, да и в теперешней Самаре нет консерватории. Сравнивать с тем, что было когда-то, вряд ли стоит. То был совсем другой оркестр, но он и тогда входил в пятерку лучших в стране. Такую оценку дал ему Светланов на съезде композиторов».

На что обиделся Чернышев

«Должен подчеркнуть, что сама по себе возможность реализовать то, о чем мечталось, что кипело во мне и рвалось наружу, совершенно по-особому окрасило мой куйбышевский период. Самый яркий эпизод этого периода, конечно же, исполнение Седьмой - «Ленинградской» - симфонии Шостаковича.
На постановку «Щелкунчика» в Куйбышевском театре оперы и балета меня пригласил главный балетмейстер Игорь Чернышев. Других предложений не было. Правда, тот же Чернышев предлагал поставить еще и «Ромео и Юлию» Берлиоза, но работать нужно было… бесплатно. Может быть, я не прав и грешен, но у меня в то время было достаточно стесненное материальное положение и от такого варианта сотрудничества я отказался. По-моему, Чернышев на меня обиделся».

О тех, кто «в ферзях»

«Дирижер непременно должен быть лидером, что непросто. Скажу так: победителей не судят. Кому это удается, тот и в ферзях. А уж удается или нет - решает публика и оркестр. Вообще говоря, если музыкантам оркестра платить по миллиону в день, уверяю, они будут замечательно играть с любым дирижером. Но если перед оркестром гениальный мастер, не способный платить эти миллионы, в нем могут быстро разочароваться. Жить-то нужно. У каждого дирижера свой стиль, своя исполнительская манера. Искусство - не спорт, здесь очень опасно говорить «хуже» или «лучше». Кто лучше: Рахлин или Мравинский, Гаук или Симеонов? На это ответить невозможно…».

Валерий ИВАНОВ

№130 (6798) от 05.09.14

http://samarskieizvestia.ru