Такая сложная простота

Гость «СОЮЗа» — выдающийся российский дирижер Владимир Федосеев

Владимир Федосеев: Русская музыка сложна для иностранцев. Чайковского за границей играют профессионально, но сентиментально. Фото: РИА Новости

Энергичный, с седой копной волос Федосеев напоминает Шумана. Стального цвета глаза, в которых притаилась буря. А глаза говорят о большом жизненном опыте. Более сорока лет Владимир Федосеев руководит Большим симфоническим оркестром имени П. Чайковского (БСО). Возглавлял Венский симфонический оркестр, сейчас дирижирует оркестрами Цюриха, Милана и Токио. Буквально на днях Владимир Федосеев стал лауреатом премии Союзного государства в области литературы и искусства за 2015–2016 годы. Сегодня он наш гость.
Владимир Иванович, как появился проект «Песни военных лет», за который вы получили премию?

Владимир Федосеев: За год до 70-летия Великой Победы мы готовили концерт к 9 Мая в Колонном зале Дома союзов в Москве, и я предложил сыграть «Вставай, страна огромная!». Весь зал встал. И я понял, какую музыку надо исполнять…

Обратился за помощью к белорусам, в государственную филармонию. Беларусь в войну очень сильно пострадала, и песни у белорусов замечательные. Стали подбирать произведения, решили поднять их до уровня симфонического оркестра. У нас не было симфонических оркестровок, брали эстрадные варианты. Потом стали искать певцов.

И кто откликнулся?

Владимир Федосеев: Солисты Мариинского и Большого театров, Большого театра оперы и балета Беларуси. Объединив усилия, подготовили концерт в двух отделениях.

Какие песни прозвучали?

Владимир Федосеев: «Шумел сурово брянский лес», «Тачанка», «На солнечной поляночке», «Солдаты идут», «Нам нужна одна победа», «Темная ночь», «Синий платочек», «Пора в путь-дорогу», «Давай закурим», «Священная война»,«День Победы». Их исполнили солисты российских и мировых оперных театров Аскар Абдразаков, Олеся Петрова, Василиса Бержанская, Илья Сильчуков, Сергей Радченко. После Минска мы выступили в Москве — на ВДНХ. Это был вечер со слезами на глазах. Пели все! Дали концерт в Александринском театре в Питере перед блокадниками и молодежью. Весной 2015 года дали концерт в Берлине. Эта музыка вечна, она должна жить.

Ваш БСО был единственным из оркестров, который в 41-м не покинул Москву.

Владимир Федосеев: 21 декабря 1941 года в Большом зале Московской консерватории состоялся первый со времени начала войны открытый симфонический концерт оркестра, он транслировался по радио. Весь сбор поступил на производство танков.

Владимир Федосеев: Я родился два раза. Первый раз меня родила мама. Вторым рождением считаю то, что выжил во время блокады. По Ладожскому озеру нашу семью в числе других стали переправлять в Муром. На первой же станции — Войбокало — налетели немецкие самолеты и стали бомбить. Меня швырнуло взрывной волной, очнулся то ли в подвале, то ли в подъезде… К вечеру, когда опомнились, стали искать вещи. Видим — догорает костер, а в нем весь наш скарб. А сверху папин баян, совсем невредимый! Его мы взяли с собой в Муром, и он определил мою судьбу. Владимир Иванович, вы блокадный ребенок. Помните то страшное время?

Интересно, как?

Владимир Федосеев: В 1948 году мы вернулись в Ленинград, и встал вопрос, где мне учиться. В Ленинграде было училище имени Мусоргского, а в нем факультет народных инструментов. Я учился параллельно по двум классам — баяна и дирижирования. Помню, как выскакивал из дома и бежал за оркестром, изображая дирижера. В Ленинградской консерватории факультета народных инструментов не имелось, и тогда родители сказали: «Давай дуй в Москву». В 1952 году меня приняли в институт Гнесиных. Затем в оркестр русских народных инструментов Центрального телевидения и всесоюзного радио.

Работа с оркестром народных инструментов помогала впоследствии?

Владимир Федосеев: Да это же корни! Не случайно Мусоргский говорил: «Музыку сочиняем не мы, ее сочиняет народ, а мы только аранжируем».

А как вы «пробились» на Запад?

Владимир Федосеев: Это судьба. Сначала я возглавил оркестр народных инструментов, потом стал дирижером Гостелерадио. К моим занятиям многие отнеслись враждебно, ведь считается, что симфоническая музыка — элитарное искусство. Пришлось долго доказывать, что имеешь право быть дирижером. Все это совпало с печальным фактом ухода Кирилла Кондрашина из оркестра. Он ушел сам, и ни один оркестр не пригласил его к себе. А Большой симфонический, который я возглавлял, дал ему целый абонемент в консерватории. Потом Кондрашин уехал в Голландию и оттуда написал, что уехал, потому что БСО отдали балалаечнику. Как ни странно, но именно Запад сделал мне карьеру… в России. Меня пригласили стать главным дирижером Венского симфонического оркестра — я был первым в истории Венского оркестра русским дирижером. И десять лет руководил им одновременно с БСО.

В дирижеры вас благословили Евгений Мравинский и Георгий Свиридов.

Считается, что русская литература сложна для иностранцев, а музыка?Владимир Федосеев: Мравинский был для меня примером того, как нужно служить Музыке. Сочинениями Свиридова я дирижировал, он посвящал мне свои произведения.

Владимир Федосеев: То же самое. Чайковского за границей играют профессионально, но сентиментально.

А кого иностранцы «прочитывают»?

Владимир Федосеев: Шостаковича, Прокофьева, Стравинского. К сожалению, русские имена перестали быть знаменами. Мы имели лучшую скрипичную школу, фортепианную. Прекрасные педагоги либо ушли, либо уехали.

Оркестр носит имя Чайковского. В чем секреты исполнения его музыки?

Владимир Федосеев: Мы стремимся избавить музыку Чайковского от заигранности. Самое сложное — простота.

Как долго вы можете прожить без музыки?

Владимир Федосеев: Два дня от силы.

Музыканты очень амбициозны. А у вас в оркестре больше ста человек…

Владимир Федосеев: Сто десять.

На что потратите премию?

Владимир Федосеев: На жизнь!

Текст: Татьяна ХорошиловаСоюз. Беларусь-Россия — № 733 (9)
rg.ru