Вадим Холоденко: «Слушатель требует новых произведений…»

Молодой российский пианист Вадим Холоденко стал победителем на престижном международном музыкальном конкурсе Maria Canals de Barcelona, который по традиции растянулся на весь март. Специальный корреспондент Екатерина Андреас в эксклюзивном интервью с Вадимом Холоденко поговорила о третьем месте на конкурсе, новых требованиях слушателя, пределах памяти и абсолютном слухе...

Молодой российский пианист Вадим Холоденко стал победителем на престижном международном музыкальном конкурсе Maria Canals de Barcelona, который по традиции растянулся на весь март. Специальный корреспондент Екатерина Андреас в эксклюзивном интервью с Вадимом Холоденко поговорила о третьем месте на конкурсе, новых требованиях слушателя, пределах памяти и абсолютном слухе.

- Вадим, судя по Вашим статусам на Facebook, Вам очень понравилось в Барселоне. Я знаю еще несколько пианистов из Московской консерватории, которые поехали на конкурс. Вообще, на конкурсе было много наших музыкантов?

- Барселона – замечательный город. Мне очень понравилась архитектура и приветливые жители. Конкурс оплачивал пятизвездочный отель в самом центре Барселоны, поэтому можно было гулять. Наших было на конкурсе много – около двадцати человек. Также приехали 16 корейцев, 15 японцев и 3 испанца. Конкуренция была исключительно высокая – по десять человек на место, как в серьезных ВУЗах. В каждый последующий тур я буквально проползал последним с отрывом в половину балла, чему я был очень рад.

Выход в финал стал для меня чудом, я и не надеялся на такой подарок судьбы. В финале я оказался с кореянкой Су Джан Ан и японкой Нозоми Накагири – очень титулованными и сильными соперницами. Из-за чего я сильно нервничал, перед финалом практически не спал. Неожиданно хорошо выступил оркестр – знаменитое соло валторны в первой части Второго концерта Рахманинова было сыграно на «ура!», оркестранты старались. После оглашения результатов удалось лично пообщаться с членами жюри, получить краткий мастер-класс. Конечно, даже третье место на таком состязании – это уже серьезный успех и начало творческой карьеры.

- Судьбоносная встреча с Юрием Башметом многое изменила в Вашей жизни?

- С Юрием Абрамовичем меня познакомил Роберт Евгеньевич Бушков, директор оркестра «Новая Россия». Башмет выступил моим спонсором при обучении в консерватории и сыграл важнейшую роль в моем переезде в Москву. Благодаря ему я смог обучаться в классе Веры Васильевны Горностаевой и познакомился с бесчисленным количеством замечательных музыкантов. Вы совершенно правильно сформулировали вопрос – это была судьбоносная встреча.

- Если я не ошибаюсь, со своим профессором Верой Васильевной Горностаевой Вы познакомились на одном из конкурсов. Правда ли то, что произведение, которое Вы тогда играли на конкурсе, Вы разобрали сами?

- С Верой Васильевной я познакомился на конкурсе Гран-При Марии Каллас в Афинах в 2004 году. Этот конкурс предполагает интересную программу – нужно представить семь концертов с оркестром и сольную программу. При этом перед каждым туром концерты выбирает жюри. Вся программа была подготовлена с моим киевским педагогом – Борисом Григорьевичем Федоровым. А разбираю произведения я сам, конечно. Разбор произведения – рутинная работа, самое интересное происходит потом, во время занятий с преподавателем. Учеба в консерватории предполагает кропотливую и вдумчивую работу – многие программы обкатываются сезонами.

- О том, с какой легкостью Вы читаете с листа, уже слагают легенды. Мне рассказывали, как потрясающе Вы играли все вокальные партии на уроках ансамбля. Вам с детства говорят о феноменальном слухе? Кстати, какой он у Вас: абсолютный, а может быть… полифонический?

- У меня не абсолютный слух, до сих пор не могу отличить квинту от кварты. И тем более не полифонический. Каждое утро я начинаю с гамм, упражнений Ганона и парочки вокальных партий для развития слуха. Особенно люблю арии из опер Верди – в них несложный аккомпанемент. С каждым годом делаю новые успехи в развитии слуха.

Чтение с листа – это мое любимое занятие. Новую вокальную партию читаю с листа перед более детальным изучением. Чтение с листа очень помогает на первых репетициях. Ты словно присматриваешься к произведению. Если оно тебе не понравилось, всегда можно почитать с листа что-нибудь другое.

Вадим Холоденко и Андрей Гугнин

- А у Вас в семье кто-то занимался музыкой?

- Я – первый музыкант в семье. Моя любовь к музыке проявилась рано – уже в три года играл небольшие сонаты Моцарта, импровизировал. Занимался сам. Это как раз тот возраст, когда хочется заниматься, а не балагурить и веселиться.

- Когда я послушала в Вашем исполнении сонату Пауля Хиндемита, подумала: «Как это выучить? У Хиндемита ведь есть вещи и поприятнее…». Потом зашла к Вам на страницу, читаю, что Вы пишете по этому поводу: «Хиндемит, почему столько нот?». Если помните, Святослав Рихтер говорил о том, что некоторые вещи у современных композиторов ему просто не выучить – они не логичны. Тем не менее, его интересовала идея играть по нотам некоторые пьесы современных композиторов. Может, и правда необязательно это учить? Не легче ли выйти и позволить себе сыграть это по нотам? Но Вы учите… Перфекционизм?

- Конечно, произведения Хиндемита нужно играть по нотам. Но передо мной стояла задача – выучить на память самое нелогичное произведение. Выбор пал на Третью сонату. В ней такое же количество нот, как в Третьем концерте Сергея Рахманинова, если не больше. Я учил эту сонату два года. Мне кажется, игра на память – это анахронизм, дань моде. Можно выйти и спокойно читать с листа.

Идею выучить Третью сонату мне подсказал Лукас Генюшас. Сам он в это время учил на память «Людус тоналис» Хиндемита – еще одно нелогичное и сложное произведение. Первая и последняя части «Людуса тоналиса» написаны так, чтобы запутать исполнителя – Хиндемит просто переписал справа налево свою музыку.

Учили мы буквально наперегонки. Оба выучили на память и играли без нот. Но потом я вволю наигрался по нотам – концерт Бартока, большая ми-минорная соната Метнера – все это уже не умещалось в моей памяти.

- Генрих Нейгауз учил всю жизнь «Вариации на тему Баха» Регера, а сыграл их только раз. Видимо, он учил их для себя. Сейчас, в основном, репертуар создается для чего-то: так, это я сыграю для конкурса, а это – для концерта. У нас нет времени на то, чтобы учить что-то для себя. У Вас яркий, сочный баритоновый голос – и обычно такой голос дается человеку с сильной волей. Наверное, уговорить Вас что-то сыграть или выучить, крайне сложно. Хотя я могу ошибаться…

- Есть одно произведение Джона Кейджа, которое я очень хочу сыграть, но пока не представилось возможности – называется «4'33"». Можно сказать, что я его учу для себя. Надеюсь когда-нибудь сыграть его хотя бы на «бис», но пока не решаюсь. Произведения я обычно выбираю сам, но, конечно же, советуюсь с педагогом.

- Вадим, тем не менее я вижу в Вас какое-то внутреннее сопротивление… Расскажите, пожалуйста, о своем первом педагоге? Может быть, во время начальной учебы у Вас возник какой-то конфликт с кем-то из педагогов? Вас не пытались «переучить»?

- Сейчас я нахожусь в поиске агрессивного репертуара. Например, это произведения Ксенакиса или Курляндского. Я внимательно изучаю их музыку, в работе находятся пять-шесть пьес. Это действительно очень сложная музыка. Конечно, отхожу от классического репертуара. Слушатель требует новых произведений. От Первого концерта Чайковского уже такие ощущения в организме, как от воздушных ям при снижении в самолете.

Мой первый преподаватель в детской музыкальной школе была Галина Федоровна Бурчак, замечательный педагог. Я проучился у нее год, а потом перешел в специальную музыкальную школу в класс Наталии Витальевны Гридневой, у которой проучился почти всю школу. В школах меня переучить не пытались и относились хорошо – здесь не будет никаких жареных подробностей.

Елена Ревич, Вадим Холоденко и Григорий Кротенко

- На классном вечере Веры Васильевны Горностаевой я слышала Ваши транскрипции и помню, что во время Вашего исполнения обработки «Белилицы, румяницы» мне захотелось танцевать. Расскажите, как появились эти транскрипции?

- Я сам захотел сделать обработку «Белилиц», одного из самых танцевальных произведений Рахманинова. Пожалуй, в танцевальности с ними может поспорить лишь кода Третьей части Симфонических танцев. Эти обработки – всего лишь желание играть одному камерную вокальную музыку. Написал их давно и так они и лежали, если бы не идея Веры Васильевны сделать классный вечер, посвященный различным обработкам.

- Вы много внимания уделяете камерной музыке, выступая в концертах со скрипачкой Еленой Ревич, виолончелистом Рустамом Комачковым, и, конечно же, с пианистом Андреем Гугниным. С Андреем Вы создали дуэт «Iduo», и даже получили премию как «Лучший дуэт»?..

- С Андреем мы играем давно. Мы часто выступаем вместе в Италии. Там есть наш любимый город – Сандра, знаменитый своим четырехручным фестивалем и большим залом. Благодаря известной фирме OMG (Orbelian Management Group) мы выступали во многих крупных итальянских городах – Модена, Болонья, Пескара. Незабываемые поездки. Так же у нас вышел диск под лейблом «Delos», он имеет большой успех на таком крупном сайте, как «Amazon»: 4.5 звезд из 5-ти, много отзывов!

Наш дуэт делится как бы на две части – «серебряный колокольчик» (это я) и «золотой валторновый звук» (это Андрей). Такую характеристику дала нам одна из наших слушательниц. Благодаря этому нам удается резко дифференцировать фактуру произведений. Я обычно играю в верхнем регистре какие-нибудь трели и фиоритуры, а Андрей в это время пропевает очаровательную мелодию в средних и нижних регистрах. Особенно хорошо это слышно в «Весне священной» Стравинского. Есть запись на YouTube.

Все мои партнеры по камерному музицированию – это великолепные музыканты и замечательные люди. Они дают творческий импульс. Для меня игра с ними – счастье и удовольствие.

- У каждого музыканта есть принципы и правила, которым он следует. Какое кредо у Вас?

- Мое кредо – всегда.

- Вадим, Вы любите джаз. В джазе все происходит здесь и сейчас, здесь нет предыдущих известных трактовок... Для Вас джаз – это пространство свободы?

- В джазе я «отрываюсь» на полную катушку. Джаз – моя слабость. В нем нет строгих правил и традиций, можно играть что угодно. Мои любимые джазовые исполнители – это братья Ивановы и Денис Мацуев. Еще я очень люблю лаунж. Любимый исполнитель в этом направлении - Ричард Чиз. К сожалению, Ричард перестал петь сейчас, поскольку испытывает проблемы с голосом. Но у него осталось много альбомов, которые я с удовольствием слушаю вновь и вновь.

Материал подготовила специальный корреспондент радио «Орфей» Екатерина Андреас

http://www.muzcentrum.ru