«Время сейчас непростое, много маразма, но и умные люди тоже есть»

Елена Ревич о жизни новых концертных форматов в посткапковскую эпоху

24 мая в Светлановском зале Дома музыки пройдет концерт «МетаБетховен», уже своим названием намекающий на эксперимент. 9 мая на специально выстроенной плавучей сцене на Патриарших прудах будут играть Прокофьева, Баха и Уствольскую. Екатерина Бирюкова встретилась с причастной к организации обоих мероприятий скрипачкой Еленой Ревич.
— Почему вдруг возник такой сложноустроенный концерт, посвященный Бетховену?

— Я в какой-то момент столкнулась с тем, что огромное количество моих знакомых почему-то не любят Бетховена. А я его ужасно люблю. Это один из самых моих любимых композиторов. Сейчас их, пожалуй, два — он и Прокофьев. Для себя я так понимаю его язык: у него всегда все опосредованно, не прямая речь, немножко между строк. И если это принять, то лучше композитора нет. Его музыка парадоксальным образом одновременно схематичная и абсолютно живая. Интересно ее играть и разгадывать этот язык.

У него в этом году некруглый юбилей, 245 лет. Ну, а что делать на юбилей Бетховена? Можно, конечно, взять и сыграть все его скрипичные сонаты. Все фортепианные сонаты. Все симфонии. Но я подумала, что надо сделать такую программу — соединить его с современными нам композиторами. Не для того, чтобы выпендриться. А для того, чтобы этот алмаз засиял немножко другими гранями. А то обычно как? В красивых залах играйте красивую музыку. Во фраках. В двух отделениях. В антракте, пожалуйста, в буфет. А с современной музыкой идите на «Территорию», «Платформу» и в сарай. Потому что современная музыка «некрасивая». Я давно строю свои программы так, чтобы совмещать современную музыку и несовременную. Это ведь очень условные понятия. Не надо разделять. Не надо делать резервации. Мне кажется, фестивали современной музыки вообще пора отменить. Я играла Брамса и Бетховена вместе с Кармановым и Сильвестровым. В этом нет ничего такого страшного. Наоборот, это блестяще действует на публику. Те, кто хотел послушать Брамса, открыли вдруг для себя Сильвестрова. А кто хотел Сильвестрова — открыл Брамса.

Концерт «МетаБетховен» у нас получается совершенно нетрадиционный. Наверное, скажут: хулиганство, наделали каких-то проектов вместо того, чтобы нормально, по-человечески взять и сыграть. Но поскольку, понимаешь, я играю на скрипке уже очень давно и всего Бетховена переиграла и так и сяк, то мне интересно попробовать его увидеть в какой-то новой форме.

Мы, например, с Полиной Осетинской играем скрипичную сонату Бетховена и «Dikhtas» Яниса Ксенакиса — это совершенно гениальная музыка, в которой он апеллирует к бетховенским скрипичным сонатам. Мы будем делать из них одно произведение.

— Это как это?

— Ну вот так вот. Сыграем, например, первую часть Бетховена и потом сразу перейдем к Ксенакису. А потом, может, сыграем только сонатную разработку. А потом — часть «Дихтаса». Хотим поэкспериментировать и сделать из этого одну материю. Я еще буду играть 3-ю часть Скрипичного концерта Бетховена с каденцией Шнитке. А перед этим сыграю Фугу Шнитке, которая будет плавно переходить в Концерт. Еще прозвучат «Testament"для 12 альтов Бретта Дина, сочинение, обращенное к Хайлигенштадтскому завещанию Бетховена, которое тот написал в отчаянии из-за потери слуха, и «Con brio» Йорга Видмана. Участвует оркестр «Персимфанс».

Концерт у нас в трех отделениях. «Лишнее», третье отделение, собственно, состоится во время антракта в фойе, где Петя Айду будет играть на старинном фортепиано «Бродвуд» 1820 года — на таком же играл Бетховен.

Эту программу, как и все те, что связаны с другим моим проектом — «Музыка на воде», мы отрабатывали вместе с Гришей Кротенко. Я что-то предлагаю, а он додумывает и идет еще дальше.

— И ваша с ним задача — найти неканонического Бетховена?

— А что, разве есть канонический Бетховен? Не существует такого. Мне рассказывали то ли анекдот, то ли быль. Чей-то дедушка в начале XX века приехал в Вену и искал, где жить. Нашел какую-то старейшую бабку, у которой сдавалась комната. Она спрашивает: а вы кто? Он отвечает: я музыкант. Она говорит: нет, музыкантам комнаты не сдаю, помню, жил у меня в молодости один музыкант, так он ругался матом, плевался на пол и вообще был совершенно несносный. «А как звали?» — спрашивает дедушка. «Да Бетховен какой-то».

А такое вполне могло и быть! По письмам и биографии мы знаем, что характер у Бетховена был дай боже. Он не был паинькой. Я не понимаю, как к нему вообще можно применить слово «канонический». Если вспомнить, как нас учили в консерватории, то да, Бетховен обязательно должен быть суровый, мощный, с нахмуренными бровями, как на портретах. Но это совершеннейший бред. Он был живой, сумасшедший, с огромным количеством эмоций.

— Кстати, о «Музыке на воде». Как поживает этот проект после ухода Сергея Капкова?

— 9 мая на Патриарших прудах будет большой праздник, посвященный Дню Победы. Мы придумали невероятно интересную программу: например, будет исполняться «Ода ко Дню Победы» Прокофьева, которая не знаю, когда последний раз звучала. «Dies irae» Уствольской. Октет Шостаковича. Налич будет петь песни военных лет — редкие, те, которых мы не слышали. Я сыграю Сарабанду Баха. Я не знаю аналогов такого проведения праздника Победы.

— То есть ты хочешь сказать, что с этим проектом все остается в силе?

— Нет. Стало сложнее. В прошлом году этим занялась дирекция массовых мероприятий Москвы с подачи Капкова. Также музей Булгакова поддержал. Мы тогда с Илюшей Кухаренко придумали эту форму — «Музыка на воде» — по названию сюиты Генделя. 4000 человек пришло, всем очень понравилось. А играли мы совсем не «Времена года» Вивальди, не попсу. Опыт показал, что играть можно любую музыку, не обязательно популярную и узнаваемую, главное — хорошо это делать. Послушав наш концерт на День города, Сергей Александрович сказал, что хочет такие концерты каждую неделю по выходным! Я пришла в ужас. Говорю: слушайте, это же жилая зона, Патриаршие пруды, здесь люди сойдут с ума, если каждые субботу-воскресенье делать такие концерты. И предложила перейти к формату такого европейского интеллигентного фестиваля open air. Мне удалось его убедить, и мы сошлись на 8–10 концертах за летний сезон. С его уходом все изменилось, конечно. Уйди он на месяц позже, мы бы успели все утвердить! Уже были выстроены программы и на Ночь музеев, и на День России. У меня была идея сделать в июле скрипичный гала, привезти разных скрипачей, например, Патрисию Копачинскую. Но нам сокращают бюджет, и остаются только концерты на главные праздники.

Сейчас мы будем двигаться постепенно — то есть проведем 9 Мая, скорее всего потеряем концерт на Ночь музеев, надеюсь, будут концерты на День России и День города. Посмотрим. Будем выруливать. Во всяком случае, команда, которая это делает, уже собралась достаточно убежденная — и в департаменте, и в булгаковском музее. Я очень надеюсь, что это выживет. Я все-таки оптимист. Время сейчас непростое, много маразма, но и умные люди тоже есть. И они видят, что тема хорошая, что она собирает лучших музыкантов. Андрюша Гугнин, Полина Осетинская, Боря Андрианов, Миша Мордвинов. Хочу, чтобы Musica Viva в этом году выступила. Даже не буду раскрывать все тайны и рассказывать, какие фантастические вещи мы напридумывали. Держу кулачки, надеюсь, что это состоится.

— Предъявляют ли вам какие-то требования по поводу репертуара?

— Нет. Они не диктуют, что делать, полностью доверяют нашему музыкальному вкусу.

— Что самое дорогостоящее в этом проекте?

— Строительство водной сцены. Это большие деньги. Это работа водолазов. В прошлом году, когда строилась сцена, я выходила утром бегать вокруг пруда и видела, как водолазы ставят сцену, на которой я вечером буду играть. Страшно матерясь, вбивали сваи.

— И что, каждый раз ее будут строить и убирать?

— До того как ушел Капков, предполагалось построить сцену на все лето. Теперь концепция изменилась. После 9 Мая сцену снимут, и дальше будем смотреть, что будет с финансированием, как часто мы сможем делать концерты. Но сцену придется, наверное, ставить каждый раз.

текст: Екатерина Бирюкова

www.colta.ru