Высокое в Нижнем Новгороде

Нижегородские, вернее, горьковские, меломаны со стажем помнят остроумную реплику Дмитрия Шостаковича по поводу Первого (в СССР!) фестиваля современной музыки. Не берусь цитировать, но суть в том, что если так и дальше пойдет, то скоро Москва станет пригородом Горького.

Столь глобальные преобразования останутся, конечно, выразительной гиперболой. Однако кто поспорит с тем, что в Нижнем Новгороде происходят события и по статусу, и по художественному значению достойные культурной столицы? Это случается неоднократно в течение концертного сезона. И героями таких случаев регулярно становится камерный оркестр «Солисты Нижнего Новгорода».

По сути, «Солисты» уже несколько лет не просто оркестр, а творческое объединение, которое активно «креативит» в разных направлениях. Можно начать с афиш. Пусть судят профессионалы, но любители, вроде меня, всегда выделяют их среди афишных коллажей большого города. Они стильные, с интеллектуальной заковыркой-ребусом: не просто информируют о концерте, но заранее сообщают нечто значимое о произведениях, создают нужную тональность восприятия.

«Солисты» с равной самоотдачей сыграют и новогодне-развлекательные программы, искрящиеся всякого рода музыкальными сувенирами и пустячками, и эстетские программы не для всех — с «длинными и тихими» сочинениями серьезных композиторов. Многолетние наблюдения показали, что среди слушателей первых нередко вызревают ценители вторых.

Поскольку коллектив небольшой, он обладает повышенной репертуарной мобильностью.

Я бы даже сказала, жадностью. С энтузиазмом берется за новую и новейшую музыку. Новой иногда может быть и старая, лет 300 назад написанная музыка, которой так и не довелось стать шлягером. Жадность оркестра становится безграничной, когда дело доходит до ранее не испробованной манеры, стиля исполнения. Музыкантам интересно осваивать то, что предлагают им дирижеры, солисты.

Кстати, о предпоследних. Коллектив работает и без них — как самоуправляемая структура. Но эксклюзивные программы рождаются все-таки в сотрудничестве с приглашенными дирижерами. В сезоне 2015–2016 три концерта были подготовлены вместе с дирижером и альтистом (не знаю, что следует назвать первым)Даниилом Гришиным.

Поскольку, несмотря на широкое признание профессиональным сообществом, Гришин пока не стал медийной персоной, о нем следует сказать несколько слов.

Его имя грянуло в 2000 году, когда он, молодой музыкант из Нижнего Новгорода, стал победителем IV Международного конкурса альтистовЮрия Башмета. Первую премию Гришин получил неожиданно для всех. С той победы началась его серьезная артистическая карьера. Даниил был приглашен Гидоном Кремером в «Kremerata Baltica». Как солист выступал в тандеме с великими маэстро — Ю. Темиркановым, В. Гергиевым, В. Полянским и другими мэтрами академической музыки.

С «Солистами Нижнего Новгорода» у Гришина ностальгическая связь:

он играл в этом коллективе в первые годы его существования. Оркестр его любит, и это проявляется в высокой степени доверия к нему как к дирижеру.

В программе, о которой хотелось бы немного рассказать, Гришин-дирижер выступил в дуэте с великолепным виолончелистом Борисом Андриановым. Этот музыкант не нуждается в рекомендациях. Нельзя не добавить только, что его исполнительский стиль вырастает из вокального ощущения инструмента. И эта вокальность игры очень дорога слушателям. Бориса, к счастью, можно увидеть не только в концертных залах, но и в программах телеканала «Культура». Поводами для участия в эфирах становятся и его выступления, и резонанс, вызванный виолончельным фестивалем «VIVACELLO», арт-директором которого он является.

Программа, соединившая «Солистов Нижнего Новгорода», Бориса Андрианова и Даниила Гришина, стала финальной точкой концертного сезона 2015–2016. Концерт прошел 23 июня в Усадьбе Рукавишниковых — архитектурной жемчужине города, в зале с трепетной артистической аурой.

В произведениях, исполненных Борисом Андриановом в сопровождении оркестра, воодушевило то, к чему постоянные посетители концертов «Солистов» должны бы уже привыкнуть. Единство помыслов, единство дыхания — когда оркестр готов умереть за убеждения исполнителя-солиста, а не просто добросовестно аккомпанировать. Если за дирижерским пультом стоит музыкант, который имеет колоссальный опыт игры и в оркестре, и с оркестром (маленький предлог здесь значит многое!), это единство достигает фантастического уровня. В такой гармонии были исполнены Andante cantabile из Первого квартета П. Чайковского (в версии для виолончели и струнного оркестра) и Концерт для виолончели с оркестром До мажор Й. Гайдна. Это единство не составное, не «1+1», а просто «1».

Андрианов и оркестр очень выразительно, неспешно пропели Чайковского.

Всё, как и предписано композитором: анданте — «не торопливо», кантабиле — «певуче». Но солист и «Солисты» не удержались и добавили свою ремарку — «Con anima». Может быть, это вольность, но слушатель, не на секунду не отвлекаясь, был с музыкантами. Да и как тут отвлечься, если виолончель с первых звуков заворожила чародейским тембром: то ли Ратмир, то ли Кончаковна…

Если говорить об исполнении концерта Гайдна коротко, то следует призвать на помощь название программы Сати Спиваковой — «Нескучная классика».

Виолончелист, а с ним и оркестр, играли эту музыку, написанную 251 год назад, с азартом. Причем с азартом современным, я бы даже уточнила — молодежным. Борис Андрианов не оглядывается назад, не сковывает себя мантрами в духе «это же классика, играть надо только так».

Он берет Гайдна за руку и ведет в наш день.

По этому поводу стоит вспомнить комментарии Прокофьева к «Классической симфонии»: «Если бы Гайдн дожил до наших дней, он сохранил бы свою манеру письма и в то же время воспринял бы кое-что от нового». Думаю, Гайдн был бы не против интерпретации своего концерта, предложенной виолончелистом.

Завершала программу Серенада для струнного оркестра Чайковского. У «Солистов» — коронный номер, у дирижера — дебют.

Вступление I части (Pezzo in forma di sonatina) прозвучало значительно, но не пафосно (о чем особо заботился Гришин). Все, как полагается для пьесы, которая «играет» в сонату. Собственно сонатный раздел начался чуть серьезнее, чем просто игра. Вероятно, поэтому эмоциональный тонус части получился на несколько уровней ярче привычного. Возникали порой и драматические блики. Но повышенный градус оказался очень полезным при переходе сонатины в коду. Возвращение темы вступления было органично подготовлено. Пусть в этом не было предписанной автором внезапности (subito) — сама направленность музыкального движения очень убедительна.

Может быть, кому-то в Вальсе — II части Серенады — не хватило легкомыслия, ноток шампанского. Это был вокальный, «поющий» вальс с точными запятыми, тонкими акцентами, направляющими фразу. В контрапунктирующих голосах высветились мотивы, украшающие основную тему. Вальс не головокружительный, но увлекающий. Почему бы нет?

Третья часть, Элегия, получилась самой «гришинской» и самой «чайковской» одновременно. Исполнение Гришина — альтиста, дирижера — всегда отличается тем самым «con anima», о котором уже говорилось.

Дирижер Гришин вживается в музыкальную ткань Элегии, делает высказанное композитором — своим.

Зерна драматизма, которые в этой части не всеми замечаются, дирижер принимает близко к сердцу. В Элегии возникает драматический порыв, устремление души к чему-то прекрасному и заведомо недостижимому.

Важно, что дирижер делает эмоциональное содержание театрально зримым, объемным. Происходящее в музыке понятно так, как если бы это было воплощено в слове. Подобный эффект создается, конечно, не только артистическим вдохновением, но и умной работой с партитурой. Визуальным наваждением становится трепетный диалог между скрипками и виолончелями, напоминающий «белое» Адажио из «Лебединого озера».

А еще эта Элегия — настоящая территория предчувствий.

В ней акварельно, но очень живо предчувствуется медленная часть Пятой симфонии. Сама элегическая тема — сокровенна, искренна, свободна, как и потрясающее соло валторны из симфонии. Перед кодой в Элегии появляются аккорды, которым далеко до агрессивной мощи кульминации II части Симфонии № 5. Но все же и здесь есть заземление, тяжесть. В самой коде, затаившейся на тоническом органном пункте, рождается облако «Пиковой дамы»: тут и вздохи из первой арии Лизы, и тревожные биения четвертой картины.

Финал Серенады (Tema russo) порадовал яркими темповыми решениями. Бодрящим был контраст между очень значительным замедлением в конце вступления и летящим Allegro con spirito. Возможно, темпы, понимаемые как характер, а не только как скорость движения, и рождают ассоциации последней части Серенады с многолюдными шумными сценами моцартовской «Свадьбы Фигаро». А само сочетание западного, «ученого» с «простенькой» русской темой напоминает о желании Глинки связать «узами законного брака» западную фугу и нашу народную музыку.

В целом, Серенада в интерпретации Гришина обрела черты симфониетты.

Классицистские формы не растворились в романтическом потоке. Они подчеркнули глубину лирических откровений.

Хотя маэстро Гришин не считает, что в концерте был выявлен максимум возможностей «Солистов» (он уверен, что проникновенные такты музыканты могут играть еще тише), представленная в Усадьбе программа — высокая точка сезона. Это новая, серьезная высота, взятая Борисом Андриановым, «Солистами Нижнего Новгорода» и Даниилом Гришиным.

На фото: «Солисты Нижнего Новгорода»
Алевтина Бояринцева
www.belcanto.ru