Прокофьеву с Гергиевым повезло

В минувшем 2015 году российский кинематограф неожиданно обогатился картиной о великом русском композиторе, и вовсе не о Чайковском, как можно было бы подумать в год шумно справлявшегося 175-летия мастера. Чайковского перегнал Прокофьев, а Серебренникова — Анна Матисон. В итоге нынешней осенью страна увидела премьеру фильма «Прокофьев: во время пути», о котором и пойдет речь.

Изначальная идея, которую создатели и не скрывают — рассказ о Пасхальном фестивале В. Гергиева 2012 года, где музыке Прокофьева было отведено самое почетное место — была скорректирована грядущей юбилейной датой композитора, а стало быть повышенным вниманием к его персоне (как известно, 2016 год объявлен в стране Годом Прокофьева). Менять концепцию в процессе работы всегда непросто и надо отдать должное режиссеру, которая не спассовала в данной ситуации и предложила довольно оригинальное решение. В итоге в кадре появился сам композитор, сыгранный Константином Хабенским, совершенно преобразившимся в духе своего персонажа — в образе дерзкого франта он очень импозантен. Фильм получился полифоничным, с занятными сопоставлениями и переключениями, способными заинтриговать зрителя. Таким, что право, теряешься в его жанровой принадлежности — анонсированный как документальный, он никак не вписывается в строгие рамки жанра и создан где-то на стыке с игровым. Картина «играет» смыслами, ситуациями, смело переключаясь из прошлого в современность — при этом не меняя прокофьевских воспоминаний, но ища им аналогии в настоящем (такова блистательно смонтированная сцена, повествующая о конкурсе, консерватории и Первом фортепианном концерте, героем которой, почти Прокофьевым, становится по умолчанию Даниил Трифонов). Фильм отличает и немалая доля юмора, так свойственного самому композитору: как Прокофьев ищет вне столицы (и, как водится, не находит) умопомрачительную ткань для костюма, так Гергиев ищет (и не находит!) достойные концертные залы в провинции, комментируя: «играть в драматических театрах — это всегда компромисс для симфонической музыки». Очаровательна в этом смысле и сцена на американской границе, блистательно разыгранная Хабенским в лицах — диалог, больше напоминающий допрос (Вы были в тюрьме? — Да. Когда? — Здесь, сейчас), очень сильно смахивает на ситуацию наших дней, с напряженными отношениями между странами.

Дневниковые записи, звучащие на протяжении всего фильма, позволяют «расслышать» самого Прокофьева, без ретушей и официоза, как человека, познающего в первую очередь самого себя. Впрочем, и сама музыка, которой наполнена картина (как знакомой, так и не очень) говорит о многом — звучат окутанный мистической аурой леворучный концерт, 6 симфония с ее, как определял сам композитор, «вопросами, брошенными в вечность»… Возможно, многие из нас и не подозревали о том, насколько безбрежен мир прокофьевской музыки, выдержавшей испытание временем и перешагнувшей в новый век — в Москве, Петербурге, но только не в провинции! (Денис Мацуев, один из участников фестиваля, говорит о гениальных семи симфониях — но, кроме Первой и, возможно Седьмой — хрестоматийных, есть ли надежда услышать остальные в нынешнем Году Прокофьева в России, допустим в не самом отсталом в музыкальном плане Нижнем Новгороде?)

То, что в фильме появляется и другая музыка, исполнявшаяся на Пасхальном фестивале (Шостакович, Лист, Барбер), ничуть не мешает действию — именно она позволяет, на самом деле, точнее воспринять и угадывать (пока не появились титры) истинно прокофьевскую музыку с ее оригинальной интонацией. Правда, во второй половине фильма чувство меры изменяет режиссеру — возникает довольно пространная сцена, рассказывающая о московской премьере малоизвестной оперы «Дон Кихот» Массне, по большому счету лишь уводящая от центральной линии повествования, ослабляющая его нерв. Но делающая очередной реверанс в сторону Валерия Гергиева, энергично принимающегося, как кажется, за любой проект.

Собственно в фильме Анны Матисон два главных героя — не только Сергей Сергеевич, но и Валерий Абисалович. Чем дальше разворачивается фильм, тем больше это понимаешь. Возникает даже крамольная мысль, что именно Гергиеву композитор обязан своим возрождением в России. И похоже что это недалеко от истины. В репертуаре и Мариинского театра, и его оркестра как самостоятельной единицы несравненно больше прокофьевской музыки, чем у других российских коллективов. Собственно 11 Пасхальный в наше время стал грандиозным приношением гению Прокофьева, вывел из «запасников искусства» многие из его сочинений, подарил их людям. Масштабность проделанной задачи, бесспорно, значительна, но наверное, излишнего пафоса, нет-нет, да и проскальзывающего в фильме, можно было бы избежать. Впрочем маэстро Гергиев сам же его и опровергает — и в словах интервью, и на деле — в запечатленных кадрах репетиций, сосредоточенный в первую очередь на музыке и ее тончайших нюансах.

Возможно поэтому полтора часа путешествия в мир Прокофьева вместе с командой фильма все-таки вдохновляют. О Прокофьеве ведется несуетный разговор, как о дорогом и близком музыкантам человеке, композиторе с удивительным художественным миром, открытым, если мы этого желаем, каждому.

Автор — Елена Прыткова