Кокошники, нагайки и Рублев: новая «Царская невеста» в Ростове

Насытившись премьерными мюзиклами и балетами (два против трех), Ростовский музыкальный театр, наконец, выдал и оперное: в мае-июне «Франческа да Римини» Рахманинова прозвучала в концертном варианте, а «Царская невеста» Римского-Корсакова — полноформатно, в костюмах и «с действом». Обе постановки осущ"ствил главный режиссер театра Павел Сорокин. И если во «Франческе» он проявил себя лишь слегка — едва ли не главным актором (разумеется, после певцов и оркестра) там стал видеохудожник, то в «Царской» всё обстояло по-другому. С одной стороны, это не первое обращение театра к опере (предыдущее было концертным), а с другой, есть и личный фактор: не так давно, в 2019-м, господин Сорокин ставил её в соседнем Краснодаре. И вот, казалось бы, благоприятная возможность взглянуть на самую репертуарную оперу Римского-Корсакова иначе (да, трудно, но разве это не вызов?), избрать какую-то другую манеру преподнесения, избежать самоповтора…

Но вышло, как вышло. Достаточно взглянуть на «трейлер» краснодарской постановки, чтобы увидеть — что перекочевало без изменений: почти пустая сцена на всем протяжении оперы, на ней одинокий помост, на котором периодически поют свои монологи персонажи, видео с кружащей стаей птиц, кокошники и квазиисторические костюмы у женщин, нагайки у мужчин, черно-красная гамма костюмов опричников, иногда кажется что и дверь в белой, непременно белой, стене (откуда, очевидно, выходит Бомелий к Любаше) на том же месте, слева… Всё это безболезненно «переехало» из Краснодара в Ростов. Пожалуй, только брутальнее стали декорации авторства петербуржца Сергея Новикова (каменная палата-«мешок» по периметру, как бы сужающаяся к воронке-небу), да в разы богаче костюмы, придуманные Аделиной Шутовой (тоже из Петербурга) — практически бери в музей. Но чтобы не отправить в музей саму постановку, Сорокин все-таки добавил нотку современности (из рубрики — «об этом говорят»). Финальная сцена (Грязного убивают тут же, что называется, без суда и следствия, а Марфа и Лыков в это же время безмятежно качаются на качелях в условном раю) сопровождается… как бы деконструированной Троицей Рублева: по количеству ли страдающих персонажей Римского-Корсакова, по другим ли соображениям.

Но не будем сгущать тучи (они в «Царской» и так недобрые), посмотрим, что добавлено пунктиром. Свежий штрих — приглашение женского балетного ансамбля, хореографию которого ставил москвич Ярослав Францев, специализирующийся не на классике, а на контемпорари данс.

Мягкие, аклассичные движения танцовщиц словно повествовали о женской боли и подчас составляли второй план звучащей брутальной музыке увертюры. В ходе оперы ансамбль появлялся и дальше, в сценах с Марфой: двигаясь замедленно, девушки словно были из другого, нездешнего мира, куда вероятно должна была попасть вскоре и главная героиня. Впрочем, такой заход в хореографию мог увлечь и абсолютно в дебри, что случилось, вероятно нечаянно. Так, во время ансамбля «Дай Бог, чтоб дом у вас…» коллективное моление с крещением на публику (наверняка, предмет особой гордости режиссера) смещается в сторону пластичности и даже танцевальности (в контексте работы Францева), разумеется, не являясь таковым по сути.

В общем, постановочно ростовский режиссер смешал всё, что было под рукой. В некоторых сценах возникал даже вопрос — ту ли оперу смотрим: не Князя ли Игоря (на супер-занавесе картинка военной дружины в походе), не Онегина ли (второе действие открывается осенним пикником девушек и мамушек, не хватает только варенья)? Но несмотря на все несуразности, спектакль РГМТа имеет сильную сторону, которую обеспечили ему вокалисты. Открытием вечера стала молодая артистка труппы Ольга Земскова в партии Любаши с полнозвучным, царственным меццо-сопрано. Она сумела выдержать вокальное соперничество с Александром Красновым, импозантным солистом Большого театра, приглашенным спеть Грязного.

Масштаб страстей, заданный этой парой, невольно захлестнул и ближайшее окружение. Так, Иван Волков представил своего Ивана Лыкова больше в героическом плане, практически убрав лирические ноты, а с ними и самобытность своего героя (правда, в ансамблях, хорошо исполненных всеми участниками, ему удалось переменить «тональность» партии).

Не менее масштабна была и Татьяна Азанова в эпизодической роли Домны Сабуровой. Только Оксана Шишенина (Марфа) устояла от этого соблазна, ведя свою линию с выраженной мягкостью и лиричностью до конца.

P. S. Фото Марины Михайловой из официальной группы театра vk.com/rgmteatr