«Призрачная» Кармен

Ростовский музыкальный театр в середине октября представил первые балетные премьеры нового 24 сезона. На удивление, «новой» оказалась старая продукция, из прошлого века — переносы столичных постановок 27-ми и 55-летней давности, соответственно «Призрачный бал« и «Кармен-сюита» (возобновление осуществили приглашенные столичные балетмейстеры Галина Крапивина, Екатерина Сафонова и Виктор Барыкин). Почему сегодня развивающаяся балетная труппа предпочитает актуальному творчеству и созиданию копию, попробуем разобраться.

Ростовский балет — достаточно молодая компания, появившаяся в городе в 1999 году вместе с трансформацией театра музкомедии в музыкальный театр. Её репертуар основан на балетной классике с небольшими вкраплениями продукции XX века — отечественной и определенного направления (так называемый драмбалет). Таким образом, стиль труппы явно ориентирован на творческую модель Большого театра, с той лишь разницей, что современному балетному творчеству, заметно активизировавшемуся в столице в последние пятнадцать лет (когда Большой активно вписывался в мировой театральный контекст), здесь практически нет места. Сегодняшнее обращение театра к продукции XX века с оттенком неоклассики (как «Призрачный бал») или, напротив, авангарда (как «Кармен-сюита») призвано как-то компенсировать этот репертуарный вакуум по части современности, ощущаемый всё острее.

Но сегодня назад смотрит не только ростовский театр. Такую же тенденцию в этом сезоне демонстрируют и другие театры, имеющие отличный от ростовского бэкграунд. Так, Нижегородский оперный театр, приближающийся к 90-летию, открылся «Пиковой дамой» в режиссуре Валерия Фокина — и это перенос московской постановки Большого 2007 года. Мариинский предложил зрителям не одно, а несколько возобновлений прежних постановок (прокофьевская «Любовь к трем апельсинам» 1991 г. и доницеттиевский «Дон Паскуале» 1980 г.). Таким образом ростовский театр вписывается в определенный российский тренд, к которому стоит присмотреться ближе.

С чем связан такой ренессанс советского? Казалось бы, ответ присутствует в самом воздухе с его сегодняшним движением «назад в СССР». Но, безусловно, есть и другая мотивация, денежная. При таком подходе мы наблюдаем заметную экономию и творческих, и финансовых сил — воспроизводить легче и дешевле, чем производить с нуля. Также важна и психологическая составляющая, если не сказать защита — искусство сегодня превратилось в настоящее минное поле, где неосторожный шаг чреват оскорблениями чувств, судебными разбирательствами и прочими «около художественными» событиями. А с XX веком проще. Определенное дистанцирование уже произошло, и из 2022 года некоторые постановки второй половины века вполне можно назвать наследием, традицией и даже классикой. А к классике, как известно, никаких претензий быть не может.

Впрочем, есть и объективные трудности. И, в первую очередь, они связаны с большим дефицитом хореографов. Зарубежных мастеров приглашать сейчас не комильфо (да наверняка и дорого), свои ведущие уже ангажированы и расписаны между крупными игроками российского балетного мира — по ощущениям Пимонов, Самодуров, Севагин реализуются не только в своих труппах приписки (Пермь, Екатеринбург, Москва), но и шире — по стране. Что остается делать региональному театру, не имеющему таких бюджетов и таких творческих связей? Правильно — копировать, чтобы в условиях дефицита специалистов, да и новой балетной музыки хотя бы иллюзорно не отстать, соответствовать, «идти в ногу» со временем. Новая балетная музыка, кстати, пишется и местными авторами, но весьма красноречив тот факт что, например, балет Антона Светличного ставится в эти дни в Перми, но не в его родном Ростове.

Но вернемся к выбору главного балетмейстера ростовского театра Ивана Кузнецова. Это два одноактных балета: постсоветский опус Дмитрия Брянцева, в котором автор с осторожностью осовременивает классические па под музыку Шопена, и созданная Альберто Алонсо в брежневские времена «Кармен-сюита», звучащая сейчас по всей стране (как остроумно выразилась Мечетина) в качестве самого популярного произведения юбиляра Родиона Щедрина. Программа выглядит как сотканная случайно, без каких бы то ни было внутренних взаимосвязей. Впрочем, в этом можно усмотреть и что-то современное — на фоне тотального концептуального подхода в искусстве взять и отказаться от последнего (хотя вторым балетом — если была задача найти именно щедринский — мог вполне оказаться «Конек-горбунок», тоже поставленный Дмитрием Брянцевым).

Но сложилось, как сложилось. Больше, на наш взгляд, повезло «Призрачному балу».

В этой неоклассической стилистике артисты ростовского балета чувствовали себя более уверенно, хотя на первых показах и была напряженность некоторых поддержек и ощущение физических усилий, несколько разрушающих подразумеваемую здесь воздушную легкость и призрачность. Именно эти качества в полной мере продемонстрировал оркестр под управлением Алексея Шакуро и пианистка Анжеликой Шатровой, игравшие с большой деликатностью и слитностью (даже несмотря на дистанцирование оркестра и солистки).

В «Кармен-сюите», представляющей не только технические, но и понятные психологические трудности (легко ли выходить в образе Кармен и Хосе после Плисецкой и Годунова?), подход артистов — как танцоров, так и музыкантов оркестра — оказался более формальным. Мы увидели довольно чисто выполненные элементы и сыгранные оркестром ноты, но без отсутствия необходимой энергии — как у Кармен, станцованной Екатериной Кунжуровой, так и у мужского кордебалета (особенно вялым получился номер с хлопками).

Сольные мужские образы в исполнении Ивана Азанова (Хосе) и Арсения Исламова (Коррехидор) показались более пластичными и одухотворенными, с отчетливыми и в то же время легатными движениями; Анатолий Устимов в роли Тореро на этом фоне оказался даже сверх брутален.

Пожалуй, только в последней сцене госпожа Кунжурова смогла придать технике эмоциональный заряд, а оркестр, управляемый Михаилом Пабузиным, поддержать её в этом.

P. S. Фото Марины Михайловой взяты из официальной группы театра vk.com/rgmteatr

Елена Прыткова