“Цыганский барон”: между оперой и мюзиклом

В режиссуре Павла Сорокина классическая оперетта стала похожа на настоящий мюзикл. Визуальный компонент оказался настолько силён, что в ход пошли все средства, вплоть до… киносеанса на сцене! Далеко ли ушёл ростовский «Цыганский барон» от известной экранизации опуса Штрауса в советское время, постараемся разобраться.

Это первый опыт постановки оперетты главным режиссёром Ростовского музыкального театра — почти за десять лет работы здесь. До этого господин Сорокин специализировался исключительно на операх, и его выбор стоит признать далеко не тривиальным. Поставленные «Маддалена», «Турандот», «Женитьба» говорят о желании идти непроторенными дорогами, и формировать новое поколение слушателей серьёзной продукции в Ростове-на-Дону. На встрече со зрителями в театральной гостиной режиссёр говорил о том, что не с первого раза принял предложение театра ставить «Цыганского барона». И тем не менее, вызов был принят. Каков же оказался результат?

Павел Сорокин счёл нужным посмотреть на оперетту свежим и при этом весьма информированным взглядом. Что нынче в тренде? Восстановление оригинального авторского замысла, возвращение к первоисточнику. И здесь, надо сказать, было где развернуться, потому что оригинальный «Цыганский барон» — это почти два с половиной часа музыки (а не её, сокращённая почти вдвое, выжимка в известной советской экранизации оперетты). Многочисленные музыкальные купюры были сняты, чтобы публика — как в хорошей опере (а «Барона» называют самой оперной из оперетт Штрауса) — могла наслаждаться большими сольными сценами, многочисленными ансамблями, которые стали действительно ярким украшением постановки. Четвёрка основных героев, сыгранная Кириллом Чурсиным, Эдуардом и Марианной Закарян, Полиной Лелюх оставила хорошее впечатление, а некоторым артистам, как, например Петру Макарову в роли графа Омоная удалось блеснуть и не в главных ролях.

К. Чурсин (Шандор Баринкай), Полина Лелюх (Саффи) и Марианна Закарян (Чипра)

Свежесть ростовского «Барона» — в стилистике спектакля, решённого режиссёром как мюзикл. Действие всё время зрелищно и редкая сцена обходится без сопровождающих танцев, как и редкий оперный солист не выходит без микрофонной гарнитуры. Впрочем, по ходу действия такая танцевальность превращается в несколько навязчивый приём — вероятно, что большее разнообразие (коль это почти мюзикл) здесь не помешало бы.

Яркие визуальные находки разбросаны тут и там: это и впечатляющее прибытие паровоза при открытии занавеса, и эффектное музицирование некоторых персонажей прямо на сцене (сопровождающий судью духовой ансамбль или солирующий скрипач на крыше).

На сцене ансамбль духовых. Справа — Эдуард Закарян в роли Зупана.

Правда, в некоторых местах спектакль пестрит словно цыганская юбка — там, где Сорокин вводит киноэлемент. Понятно, что на этот приём его вдохновил успех советской экранизации — мы видим даже квазицитату из фильма в сцене суда на лужайке. Но в спектакле есть ещё целых две развернутых сцены «сеансов» немого кино, заметно ослабляющие нерв спектакля: в начале нам показывают — на реальном экране, опускающемся на сцену — предысторию главного героя Шандора Баринкая, где явно танцевальная музыка совсем не явно ложится на видеоряд, а ближе к концу мы становимся свидетелями хроники Первой мировой (не без того, вероятно, чтобы выиграть время с водружением на сцену эффектного паровоза, как в начале). В оригинальных немецкоязычных постановках в этих местах спектакля нет ни развёрнутых танцевальных сцен, на которые мог бы быть поставлен такой фильм, ни симфонических антрактов — хотелось бы узнать, откуда режиссёр взял эти музыкальные вставки?

Трактовка основных персонажей также приближена к фильму. Правда, в постановке музыкального театра женщины, более чем мужчины, брызжут комедийной энергией. Нередко она не знает берегов — особенно в исполнении Татьяной Загородней партии Арсены, где артистка изрядно утрирует характер, словно в зале сидит не взрослая публика, а малые дети. Мужчины более адекватно передают своих героев, и некоторые партии весьма колоритны в первую очередь в декламационных фрагментах, которые обычно оперным артистам даются сложнее музыкальных (назовём Антона Фомушкина, сыгравшего дружка Баринкая Штефана и Александра Лейченкова в роли судьи Карнеро).

«Цыганский барон» только начинает свой путь на ростовской сцене, но главная интрига сезона остаётся нераскрытой — какие же новые оперные названия ждать в репертуаре, в том числе и от Павла Сорокина.

Елена Прыткова