Бурятский «Корсар» с нижегородской пропиской

14 и 15 декабря в Нижнем Новгороде состоялась премьера «Корсара» — силами артистов местного театра оперы и балета. Спектакль пополнил нижегородские работы нового балетмейстера театра Морихиро Иваты, заступившего на пост летом этого года.

Видно, что постановщик полон сил и желания творить — его «Шопениана» была показана в сентябре, на открытии сезона, и вот уже менее чем через три месяца «подошёл» большой трёхактный «Корсар». Столь интенсивный темп способен удивить (и удивляет!), впрочем, его логичнее было бы объяснить иначе — счастливым стечением обстоятельств. В 2018 году именно этот балет Ивата готовил в Бурятском театре оперы и балета, а теперь ему представилась возможность, сохранив все ключевые фигуры (себя как хореографа-постановщика, а также художника-постановщика, мастера по свету, редактора музыкальной версии), перенести бурятскую версию в нижегородский театр. Ещё наверняка неостывший пыл от предыдущей постановки, а вместе с ним и опыт, но при этом работа с новыми артистами балета и оркестра, продолжение сотрудничества с дирижёром Александром Топловым (нынешним директором нижегородского театра), наконец, новая сценическая площадка — кто бы на его месте отказался?

Морихиро Ивата

Несмотря на то, что постановка декларировалась как насыщенная драматическими моментами, вдохновленными одноимённой поэмой Байрона (в отличие от традиционной версии балета, имеющей счастливый финал), в целом нижегородский «Корсар» таким не вышел (сам Ивата, правда, несколько скорректировал прежний месседж — теперь вместо «балета-драмы» он чаще говорит о «балете-поэме».) Впрочем, байронизация балета могла иметь место, если бы музыка — важнейшая составляющая действа — к тому располагала. Но таких ярко-драматических моментов в этой партитуре попросту нет. Итак, спектакль, за небольшим исключением, блистал обилием праздничных и светлых сцен (оформление художника Алексея Амбаева стоит признать впечатляюще-броским, а подчас и роскошным), мажорной музыкой, но временами превращался в дивертисмент, где танцы нанизываются один на другой, как бы поверх сюжетной линии.

Роскошные декорации первого действия

Такому впечатлению способствовала и слишком дробная структура самой партитуры — с обилием небольших номеров и практически отсутствием развёрнутых сцен. Этот момент, вместо того, чтобы его вуалировать, Ивата совсем неудачным способом даже подчеркнул: практически каждый эпизод заканчивался реверансами танцовщиков, словно речь шла не о спектакле, а о концерте с отдельными номерами (в опере такое явление когда-то называлось «концертом в костюмах».) Соответственно, зрители также включились в эту игру и беспрестанно аплодировали, тем самым еще больше усугубляя ситуацию. Лишь буквально несколько сцен избежали данного приёма — таково было начало спектакля с массовой сценой встречи корсар, а также вся вторая картина первого действия (вторжение пиратов и сцена битвы во дворце паши) — вот они-то как раз и были полны динамики и жизни, столь ожидаемых в этом пиратском балете.

Драматические эпизоды финала также оказались заретушированными: сцена побега из тюрьмы с убийством паши была довольно краткой (всё познаётся в сравнении — в сравнении с большой пасторальной сценой «Оживлённого сада» перед ней), а большая «прелюдия» к самоубийству Медоры — растянутая во времени идиллия Конрада и его новой возлюбленной Гюльнар — как бы отодвинула на второй план этот ключевой момент новой постановки.

Сцена «Оживлённый сад» с участием юных танцовщиц

Всё это ослабляло нерв спектакля, но не отменяло замечательной работы многих театральных цехов — и в первую очередь, балета и оркестра. Балетная труппа показала прекрасную форму — как солисты, так и кордебалет. Спектакль предстал чистейшим образцом классической хореографии, к которой так тяготеет Ивата — ничто не нарушало этот мир и его гармонию внутри. Более того, некоторые номера (в частности большой эпизод с трио одалисок) даже усиливали эту декоративную линию спектакля. Многие массовые сцены были наиболее яркими номерами «Корсара»: это и сцена встречи пиратов в начале балета, и вставной номер «Оживлённый сад» (в исполнении женской группы с привлечением учащихся хореографического отделения театрального училища), и динамичная мужская сцена боя в покоях паши, и превосходно, с мягким юмором, станцованный квартет евнухов из начала 2-го действия. Неожиданным акцентом постановки — в силу индивидуальных качеств танцоров — стали сольные партии не первого ряда: так, раб Али в исполнении Артёма Зрелова всё отведенное ему в спектакле время оспаривал у Андрея Орлова (весьма энергичного Конрада) главенство в мужской группе, таким же антагонистом, но уже для Медоры стала Гюльнар в исполнении Елизаветы Мартыновой, блиставшей в третьем акте спектакля. Артём Зрелов в роли Али

Татьяне Казановой (Медоре) было непросто в финале выдержать конкуренцию со столь сильной партнёршей, но её козырем стала, прежде всего, эмоциональная подача образа, побудившая активно сопереживать её героине.

Музыкальная интерпретация партитуры также заслуживает одобрительных отзывов. Александр Топлов уверенно руководил оркестром, выстраивая контакт с танцорами (несомненно, что танцевальное образование, которое имеет худрук театра, сказалось здесь), бережно и с большой увлечённостью воспроизводил музыку балета. Звучание оркестра покорило своим мягким колоритом, выразительно сыгранными соло в разных группах (жаль, что в буклетах не прописаны солисты). Морихиро Ивата как-то в одном из интервью отметил, что хорошая музыка — это уже половина успеха балета. Слушая оркестр в этот вечер, представивший партитуру в самом выгодном свете, с ним было сложно не согласиться.

P. S. Фото взяты с официального сайта театра operann.ru ;

Елена Прыткова