«Казаки» — твердый орешек

Нижегородский Оперный в последнее время щедр на премьеры. Завершив сезон моцартовской «Так поступают все», театр спустя четыре месяца, т. е. в ноябре, представил уже оперу нашего современника — «Казаки» российского композитора Ширвани Чалаева, который стал музыкальным руководителем нижегородской премьеры. Как оказалось, у этой оперы вполне счастливая судьба — написанная в 2007 году, она ставится уже во второй раз (первый был в московском музыкальном театре «Амадей» в 2008 году).

Автор оперы «Казаки» Ш. Чалаев (слева) на премьере в Нижегородском оперном театре

Открывая что-то новое для себя, мы стараемся как можно лучше вслушаться, вглядеться, воспринять. И опера здесь не исключение. И совсем уж не исключение — опера на русском языке, предполагающая максимальную степень «близости» к отечественному слушателю. Но не тут-то было. Премьера в Нижегородском Оперном ставит под сомнение, казалось бы, этот достоверный факт.

Театр представлял оперу «Казаки» Ширвани Чалаева по повести Л.Толстого, а впечатление было такое, что не только музыка восточная, но и язык — тоже, причем непереводимый. Добрая половина артистического состава оперы, как оказалось, не в состоянии членораздельно донести до публики содержание арий, хоров, речитативов, большая часть которых идет все же на русском языке, с небольшими вкраплениями украинского. Одной из причин такой ситуации можно было бы посчитать, допустим, плохой баланс между голосами и оркестром (что подчас бывает в театре), но в данном случае это не так. Оркестр и его руководитель Ренат Жиганшин сумели выстроить практически идеальное звуковое соотношение, нигде не нарушая примат вокального начала. Тем более, что партитура Чалаева к этому располагает — она не перегружена, довольно часто обходится без «сильных» струнных, включает много сольных эпизодов на деревянно-духовых. Т. е. дело в самой дикции, нуждающейся в капитальной проработке, которая на момент четвертого (!) представления оперы (на котором и была ваша покорная слуга) оставляет желать лучшего. Добавлю, что в сентябре театр показывал ряд сцен из готовящейся постановки на акции «Ночь литературы», и в общем там были те же проблемы с донесением текста. Конечно, этот прискорбный факт повлиял на восприятие спектакля, но попытаемся абстрагироваться от него и взглянуть на оперу по возможности объективно.

Публика познакомилась в этот вечер с настоящей восточной оперой — именно так я склонна определить ее своеобразие. Действие «Казаков» разворачивается на Кавказе, куда прибывает молодой юнкер Оленин «в поисках смысла жизни». И, конечно, восточный элемент здесь явно доминирует, являясь для самого композитора (коренного дагестанца) родной звуковой стихией, которую он скрещивает с европейской формой оперы. Оригинальные звучания духовых на фоне выдерживаемых в басах звуков, узнаваемые ритмы ударных, в общем, производят благоприятное впечатление, однако их обилие и похожесть друг на друга подчас перестают восприниматься ярко (эффект «все китайцы на одно лицо»). Опере не достает индивидуальной характеристичности главных персонажей, которые выписаны слишком общо, однообразно, как кажется, менее подробно, нежели, я уверена, предполагает сам текст Толстого — известного мастера объемных портретов. Даже центральная женская роль — казачки Марьянки — получает в спектакле только одну большую выходную арию (скорее ариозо), а далее словно растворяется в диалогах с другими персонажами. Мужские же герои, которых немало (Оленин, Лукашка, Ерошка, Белецкий), контрастируют друг с другом в меньшей степени, как того могла бы требовать музыкальная драматургия с ее «узловыми пунктами» — любовным треугольником Марьяна — Лукашка — Оленин, а также традиционно неспокойной обстановкой на Кавказе.

Пожалуй, самым ярким участником этой оперы, кстати даже судя по названию, стал хор, существующий в спектакле как в виде групп (казачки/казаки), так и в смешанном составе. Его роковой музыкой открывается опера (она же повторится в конце), он вносит иной национальный элемент (украинский хор казачек) и на какой-то момент разряжает неспокойную атмосферу действия (таков номер, а капелла «Горные вершины» на известный текст Лермонтова, который имеет все шансы исполняться и вне оперы).

Игорь Леус (Лукашка в «Казаках») — в центре

Итак, музыкальный стиль оперы весьма специфичен и требует от постановщиков определенной смекалки, чтобы, с одной стороны, не впасть в однообразие, а с другой — не нарушить вот это «восточное» время оперы, отсылающей нас к философскому осмыслению событий (в этом смысле показателен финал, который завершается не начальным патетичным хором казаков, а лирическими раздумьями Оленина и Марьяны после свершившегося). Что же получилось в нижегородской постановке?

Как признается приглашенный москвич Илья Можайский (Музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко), задача поставить «Казаков» стала для него непростой. Дабы избежать статики, заданной не только музыкой, но и в какой-то мере оформлением сцены (весь вечер одна декорация) и минимализмом на ней (в центре — белый наклонный круг, символически отсылающий к понятию «казачий круг»), решено было максимально насытить оперу хореографическими моментами — в спектакле немало танцев, хождений по кругу, особенно в массовых сценах, хор подчас берет на себя функции кордебалета. Но излишняя суета часто слишком грубо иллюстрирует действие, отвлекая внимание на несущественные детали. Так, в сцене объяснения Оленина с Марьяной, в общем-то интимной, вдруг «врываются» своей проходкой солдаты (понятно, что в дуэт вклинилась маршевая музыка, но зачем это иллюстрировать так наглядно? Не достаточно ли музыкального «вторжения» в этом месте?) Бросается в глаза одинаковая пластическая разработка ведущих сольных партий, а главное — темповое несовпадение лихой пляски с достаточно замедленной музыкой (особенно в арии Лукашки из второго действия, чью роль достаточно ярко сыграл дебютант театра, выпускник Нижегородской консерватории, обладатель сильного вокала и прямо-таки богатырского телосложения Игорь Леус.)

Вызвали недоумение и некоторые другие «находки» постановщика. Практически все персонажи в определенный момент действия выносили-передвигали-уносили плетни. Смотрелось это очень странно — так, как будто в театре больше некому этим заняться. Смутило и то, как показательно «воскресали» (вставали и шли) оба убитых в опере персонажа — сначала чеченец, затем Лукашка. В реалистической постановке, которой и является постановка Можайского, это был весьма непродуманный ход. Остается пожалеть, что мы не увидели принципиально иного качества постановки, которого могли бы ожидать от группы именитых московских специалистов, включающей не только Илью Можайского, но и балетмейстера Андрея Альшакова и художника Станислава Фесько.

«Казаки». Массовая сцена.

Появление «Казаков» в афише Нижегородской оперы свидетельствует, что театр наконец-то двинулся навстречу современному академическому репертуару, что не может не радовать. В труппе стали появляться молодые певцы, которые в состоянии осваивать достаточно серьезные заглавные партии (названный И. Леус в «Казаках», Е. Платонова в «Так поступают все»). Однако, все время что-то мешает выдать коллективу в итоге по-настоящему высокохудожественный результат — то дикция подводит, то качество ансамбля страдает (в этом спектакле также не раз встречались расхождения певцов и оркестра), то постановочные решения не идут на пользу опере.

P. S. Все фото взяты с официального сайта театра operann.ru

Автор — Елена Прыткова